Рыцарь Шато д’Ор

«Господи! — внутренне ужаснулся Франческо. — Неужто это все он? Раз, два, три, еще один и еще четыре… Восемь!» Взгляд его упал на окровавленный сучок, с которого монахи сняли обезглавленное тело. На тропе разлилась большая лужа полузапекшейся крови, стоял тошнотворный запах… Кровь смешалась с листьями и ветками кустов, травой, головками цветов… Франческо пошел по тропе. На сырой глине смешались в кучу десятки следов: кабаньи, волчьи, следы сапог монахов и маленькие следы сапожек Андреаса. Франческо обратил внимание, что Андреас оставил следы, носки которых были направлены в противоположные стороны. «Туда-сюда он, что ли, бегал?» — удивился он и прошел до того места, где они вместе с Андреа спускались в лог. Ухо Франческо уловило слабый стон.

— Андреас! — позвал он. — Андреас, где ты?

Ответа не последовало. С обнаженной саблей Франческо поднялся по склону лога и тут увидел еще три тела. Один монах лежал ничком под деревом, и из лопаток его торчала синяя стрела. Второй, скорчившись, лежал с залитым кровью лицом — закостеневшие пальцы сжимали синюю стрелу, на наконечнике которой висел кусок кровавого мяса, облепленный муравьями и мухами… Третий монах, очень толстый, распростерся на окровавленной траве рядом с обломками синей стрелы (наконечник и половина древка сидели у него в кишках) и медленно умирал.

— Добрый человек! — еле слышно обратился монах к Франческо. — Во имя Господа убей меня, и Господь простит тебе этот грех! А-а-ах, как мне больно!

— Святой отец, — спросил Франческо, — кто вас так?

— Это дьявол, сын мой… дьявол… О-о-о!… Пить, пить…

— Вот, пожалуйста, святой отец, — сказал Франческо и подал монаху фляжку с вином, взятую им на стоянке монахов…

— О Господи, как хорошо, — сказал монах, выпивая залпом поднесенную ему фляжку. Франческо знал, что раненным в живот пить нельзя, но для монаха можно было сделать исключение. На несколько секунд несчастному стало легче, и он сказал:

— Мы ловили человека, а это дьявол… Он убил всех… Всех, и все души наши погублены, убей меня, юноша, и помолись за нас всех… А-а-а-а!

Франческо уже был готов свершить «акт милосердия», уже вытащил клинок, но тут монах сказал:

— Проклятье епископу! Проклятье! Это он послал нас сюда… Послушай, юноша, я вижу у тебя красные стрелы в колчане… Ты тот, кого нам надо было поймать… оруженосец Шато-д’Ора, так?… Передай, что епископ идет с войском на Шато-д’Ор, понял? У-у-у! На Шато-д… Ор… А-а-а-ах! Они пойдут подземным ходом… Только… А-а-а-а-а! Пусть ждут… Пусть его преосвященство тоже получит стрелу… А-а-о-о-о! Пусть ему вспорют брюхо… Я буду отомщен… А-а-а-а! Убей, убей же меня скорее! А-а-о-о!

Франческо размахнулся и нанес точный удар прямо в сердце, пробив кольчугу…

— А-ах! — утомленно вздохнул монах, вытягиваясь на траве…

Франческо спрятал «милость Божью» в ножны и подумал: «Значит, монахи идут на Шато-д’Ор! И они тоже знают, что у меня красные стрелы в колчане! Подземным ходом… Значит, есть такой ход, о котором не знают в замке… Монахов несколько сотен, а в Шато-д’Оре едва наберется половина того… И потом, если ночью из-под земли монахи пройдут в замок, половину людей перережут сонными. Так… А потом, поди-ка выгони их оттуда… Их цель — перебить всех нас, Шато-д’Оров… Тогда завещание предка мессира Ульриха вступит в силу! Что же делать? Надо как-то предупредить Альберта. Одно дело семейные споры, другое — когда родовому феоду грозит захват… Может, Андреас уже поскакал? Только на чем? Мерина наверняка загрызла рысь, кобылку я сам загубил, а монашеских коней столько, сколько убитых. Может, были еще монахи? Они не бросили бы мертвецов, лошадей, оружие… Может, они погнались за Андреасом? Но куда? Да и вряд ли на том плоту было больше народу… Монах-то сказал: „Он убил всех“. Возможно, Андреас переплыл реку и пошел пешком?»