Рыцарь справедливости. Синдром двуглавых

– Кстати! Об этой хрени я тоже слышал! – закивал Стас. – Вроде того Козырянского за «бугром» собираются выдвигать на какую-то киношную премию. Пусть и не Оскар, но что-то такое престижное. Ну и защитнички у этой особы! Один другого сволочнее! Охренеть! Кстати… В который уже раз убеждаюсь, что кому попало, какие попадя фамилии не достаются. Бог, он знает, кому и какую давать. Чую, что эта Софка и по жизни реально Шкуродерова…

– Еще из этой кодлы мне в какой-то мере знаком Янычарин… – с пренебрежением проговорил Гуров. – Его запредельно желтый «Московский рассвет» пару раз я просматривал. Газета – сто процентов прозападная, пронатовская, все материалы даются в тональности: «Ну, когда же нас, дикарей, наконец-то завоюет цивилизованный Запад и мы станем людьми?» Нет, я не считаю, что у нас все идеально, что все надо только хвалить… Говорить о негативных проявлениях нужно, но не поливая грязью все подряд. Так вот, Янычарин – я читал несколько его статеек, просто оголтелый либераст. Все видит только в черном цвете, и уж такой, знаете ли, защитник «попранных прав» этого самого ЛГБТ! Думаю, дай ему власть, так он, наверное, всех туда палкой бы загнал.

– М-да-а-а… Как в той детской песенке: вот, компания какая! – язвительно прокомментировал Петр. – Так вот, их письмо, скорее всего, сочинял Хапунов – оно страниц на пять формата «А-четыре», и написано таким корявым языком, как писать могут только конченые крючкотворы. Я его еле осилил. Поэтому перескажу своими словами. Вся эта «теплая компашка» возмущается тем, что два «злодея» с погонами полицейских – вы то есть, незаконным образом отобрали удочеренную девочку у гражданки Шкуродеровой, невзирая на сопротивление ребенка, которому София Шкуродерова в самой полной мере заменила родную мать.

– Во дают! – от души рассмеялся Станислав. – Барон Мюнхгаузен завистливо кусает локти. И что же наше начальство?

Орлов неопределенно двинул плечом.

– По всей видимости, не желая мараться об эти дрязги, руководство сбросило письмо для рассмотрения на наш главк. Вот, сейчас буду сочинять ответ.

– Их понять можно… – задумчиво проговорил Лев. – Как говорят в народе? Мал клоп, да вонюч. Эти кривозащитники, возомнившие себя правозащитниками, и как люди, и как общественники, гроша ломаного не стоят. Но на их стороне – такие же «клопы» по ту сторону наших рубежей. И если они здесь раздуют «кадило» на тему «угнетения в России носителей либеральных свобод», то уже завтра вся западная свистобратия взвоет на весь мир. А там, глядишь, и до новой порции санкций рукой подать… Их надо опередить. Орехов еще не докладывал, как там у него движется проверка обстоятельств удочерения Светы?

– Орехов? Гм… – Петр отчего-то вдруг сконфузился. – Тут такое дело, Лева… Людей у нас, сам же знаешь, хронически не хватает, поэтому Орехову пришлось дать еще пару поручений. Ну как бы в нагрузку. Видимо, парень малость зашился, и пока еще никакой информации не давал. Слушай! А, давай-ка, его я прямо сейчас вызову, и пусть он нам все расскажет, что уже успел наработать… Хорошо?

– Хорошо, я не против, – кивнул Гуров.

Через пару минут спешно прибывший капитан Орехов доложил о своих изысканиях по части расследования обстоятельств удочерения девочки Светы, которая в детдоме была Крыловой, но теперь тоже значилась как Шкуродерова. По его словам, малышка воспитывалась в Кузьмичевском детском доме, куда она была переведена из тамошнего же районного дома ребенка. Капитану так и не удалось установить, кто настоящая мать Светы. По словам сотрудников дома ребенка, новорожденную летним утром они нашли на лавочке во дворе. Она была завернута в пеленки и одеяльце, при ней была записка из двух слов, написанных карандашом: «Света Крылова». И – все. Год назад ее удочерила жительница поселка Чадилово Шкуродерова София Вениаминовна. Девочку могли бы удочерить и раньше, но она с младенчества страдала целым «букетом» хронических болезней, и поэтому потенциальные приемные родители от нее отказывались, стараясь взять кого-нибудь другого. Но однажды произошло то, что смело можно было назвать чудом – Света в какой-то момент вдруг выздоровела и сразу же стала желанной для очень многих. Но служба опеки отдала ее почему-то именно Шкуродеровой.