Рыцарь Святого Гроба

Перед тем как начать сражение, рыцари выполнили все необходимые ритуалы – прокричали нестройным хором девизы, погрохотали мечами о щиты и погарцевали у трибуны, красуясь перед дамами. Затем, по знаку своих предводителей, они разъехались по разные стороны поля, надели шлемы, притороченные к седлам, и приняли у оруженосцев копья.

– Слушайте, слушайте, слушайте! – прокричал герольдмейстер. – Владетели, рыцари, сержанты и оруженосцы, вы все, искатели счастья, уповающие на крепость оружия во имя милосердого Бога и Пресвятой Богородицы! Наградой лучшему бойцу будет султан для шлема с перьями, развевающимися при малейшем дуновении, и золотой браслет с эмалью весом в полфунта!

Герцог махнул платком, и слуги пронесли перед трибунами султан из перьев и красивый золотой браслет. Герольдмейстер торжественно продекламировал последние напутствия, копья опустились вниз, и участники ристалища, сомкнув ряды, стали сближаться, разгоняя коней.

– Вот смотри, пейзанин, – толкая Жака локтем под бок и при этом не отрывая глаз от несущихся навстречу друг другу стальных шеренг, произнес Робер, – это копейная кавалерийская атака. Именно благодаря такому удару франки считаются лучшими в мире воинами. Ему не может противостоять никто и ничто – ни вражеская кавалерия, ни пехота. Даже тяжеловооруженные сержанты в полном доспехе, со щитами от земли до подбородка, с двадцатифутовыми копьями, упертыми в землю, стоящие в восемь-девять рядов, разлетаются, словно костяные бабки после точного попадания…

Его речь оборвал страшный грохот и треск – отряды столкнулись друг с другом прямо напротив трибун. После сшибки примерно треть ее участников оказалась выбита из седла – несколько коней, вздыбившись, сбросили своих седоков, а многих снесли на землю копья противника. Теперь они сидели и лежали на взрыхленной копытами земле, среди кусков вывороченного дерна.

– Наезднички! – скривился Робер. – Не успели в бой вступить, а у кипперов уже спины в мыле.

– Это что за кипперы? – поинтересовался Жак. – Те, что с крючьями бегают?

– Они самые. Слово то ли исландское, то ли фландское. Вроде бы от крика «Киппа!» – то есть «Тащи!», но прижилось по всем землям. У рыцарей победнее за кипперов оруженосцы работают, у тех, кто побогаче, – специально обученные слуги. В этом деле тоже сноровка нужна, да и умение.

Кипперы, ловко орудуя длинными шестами с крючьями на концах, стали вытягивать из-под копыт разгоряченных лошадей утерянное оружие и слетевшие при ударе и падении доспехи. Двое оттаскивали на край поля потерявшего сознание рыцаря, за которым на длинном шнуре волочился меч.

Тем временем оставшиеся в седлах побросали копья, вытащили мечи и начали, кружа по полю, обмениваться ударами. Спешенные рыцари понемногу поднимались на ноги и вступали в бой друг с другом. Ристалище, подобно любому сражению, разделилось на несколько очагов, и только теперь Жаку стало понятно, почему его чаще всего называют франкским словом «behoyrs» – свалка. Зрители, сидевшие по соседству с приятелями, не нуждались ни в каких герольдах-пояснителях, потому что Робер, словно сам участвуя в схватке, громко и без остановки ругался. Если верить ехидным замечаниям доблестного рыцаря, то даже полсотни маркитанток, которых повытаскивали из бордельных коек и усадили на беременных коров, со стиральными досками вместо щитов и скалками вместо мечей, и то бы походили на сражающихся воинов не в пример больше, чем это «стадо хромых верблюдов». Вскоре Жаку начало казаться, что рядом с ним сидит не Робер, а вселившийся в его тело дух покойного дядюшки, графа Гуго де Ретеля.

– Нет, ну ты на него только погляди! – возмущался рыцарь. – Он при ударе приподнимается на стременах, словно новичок. А как парирует? Да в любом сражении его бы уже давно на тот свет отправили! Да и противник тоже хорош. Как говорил покойный граф Гуго: «Куй железо, не выходя из лавки» – а этот что? Ударил, оглушил, а вместо того чтобы добить, стоит и ждет, словно засватанный.

Положа руку на сердце, сражение, по мнению Жака, не было столь безнадежным, как представлялось со слов де Мерлана. И вассалы Ибелинов, и крестоносцы императора были отнюдь не безусыми новичками. И те и другие постоянно участвовали в разнообразных сражениях. Италийские графства и германские княжества не прекращали ни на день воевать друг с другом на протяжении десятилетий. Даже когда папы заключали мир с императорами, войны не утихали – то здесь, то там вспыхивали междоусобицы. Примерно то же самое происходило и на Востоке. Короли и султаны заключали перемирия, что совершенно не мешало пограничным эмирам делать набеги на земли баронов, и наоборот. Крестоносцы, прибывающие в Святую Землю, зачастую не считали себя связанными словом, данным местными нобилями. При малейшей возможности они ввязывались в бой с «сарацинами», при этом зачастую плохо представляя себе, с кем именно они воюют. Даже такому малоопытному воину, как Жак, было ясно, что рыцари в поле бились довольно опытные. Ну а ворчание приятеля вызвано, скорее всего, тем, что сам Робер не принимает участия в турнире.