Рыцари былого и грядущего. Том I(СИ)

И вдруг он увидел нечто уже совершенно необычное. Чаша, которую держал в руках священник, начала источать чистый белый Свет. Этот Свет понемногу окутывал все ближайшие предметы, обтекая их, так что теней не появлялось. Свет был неярким, ровным, очень спокойным. Он казался живым существом или даже самой любовью, которая неожиданно стала видимой. В западную часть храма, где стоял Андрей, свет не достигал. Здесь тоже стало гораздо светлее, но по-прежнему хорошо были видны тени, порождаемые земным, обычным освещением. Андрей вдруг ощутил, что Божественный Свет не достаёт до него, потому что его жалеет, ибо для таких, как он, нераскаявшихся грешников, эти живительные лучи могут стать испепеляющими. Но Божественный Свет не источал угрозы, не вызывал страха. Это сияние явно было готово наполнить его, как только он сам будет к этому готов.

Всё это Сиверцев непостижимым образом осознавал, как будто кто-то вложил в его душу понимание происходящего. В душе стояло ощущение уже не просто земного счастья, а самого настоящего неземного блаженства. Он совершенно не чувствовал нервного перевозбуждения, которое охватывает людей, думающих, что они счастливы, когда глаза горят, хочется прыгать и кричать от нахлынувшей в душу радости. Нет, этого не было, как не было теней от Божественного Света. Андрей был совершенно спокоен, душа пришла в состояние идеального равновесия. Любая буря эмоций показалась бы сейчас оскорблением Божьего величия. Любое слишком явное проявление радости — признаком душевного нездоровья.

Свет, между тем, как будто начал ограничивать себя. Теперь уже только чаша в руках священника светилась. Дивная Неземная Чаша. А потом Свет исчез. Рыцари и сержанты один за другим начали подходить к Чаше. Они причащались. Андрей сам однажды причащался, он знал, что это такое. Ему казалось, что знал, но с непостижимостью причастия он встретился только сейчас, хотя и не подходил к Чаше. Ощущение неземной радости не покидало его, несмотря на то, что храм теперь освещался только букетиками огоньков перед иконами. Лики святых казались неземными. Лица причастников тоже казались неземными, словно и они были святы. Должно быть, Божественный Свет не исчез, а просто стал невидимым, по-прежнему наполняя душу.

Служба закончилась. Братья Ордена начали расходится. Только сейчас Андрею пришла в голову вполне земная мысль: а ведь он стал свидетелем настоящего чуда. Это была уже мысль, а не чувство, и пришла она в голову, а не в душу. Всё вокруг становилось обычным, но Андрею очень не хотелось выходить из этой неземной реальности, он мало что видел вокруг себя, а потому Дмитрий появился перед ним совершенно неожиданно. Андрей захотел поделиться пережитым:

— Дмитрий, я сейчас видел настоящее чудо. Чаша вдруг…

Но командор тихо и твёрдо отрезал:

— Ни слова больше, Андрей. Я всего лишь простой монах. Не стоит рассказывать мне о необычных явлениях. На твоё счастье сегодня служил отец Августин, который знает русский язык. Ты расскажешь обо всём священнику, а остальным — только если он благословит. Он, кстати, француз.

Отец Августин, уже успевший после службы снять свою парчовую фелонь, теперь предстал перед ними в простой чёрной рясе. Это был маленький щуплый человек совершенно не рыцарской внешности. Его морщинистое лицо, казалось, не могло не улыбаться, потому что всё оно было улыбкой: доброй и слегка хитроватой. Андрею трудно было узнать в этом маленьком добродушном старце величественного совершителя священнодействия.

— С радостью приветствую доблестного русского офицера. Наслышан о вашем пребывании у нас, — отец Августин произнёс это с элегантностью настолько непринуждённой, как будто всю жизнь провёл в изысканных светских беседах.

Андрей смутился и растерянно буркнул:

— Здравствуйте.

Это прозвучало грубовато, но отца Августина, кажется, было трудно смутить. Рукою в чёрной перчатке он взял Андрея под локоть и, перестав замечать Дмитрия, обронил, как сдунул пёрышко с ладони:

— Мессир Дмитрий, к нашему общему сожалению, будет вынужден на некоторое время лишить нас своего приятного общества, а мы, мой добрый друг, тем временем побеседуем с глазу на глаз. «Тет-а-тет», — как говорят русские, повергая в немалое изумление нас, французов.

Отец Августин проводил Андрея к небольшой скамеечке, стоящей у стены и, когда они присели, обронил таким же светским, лишь несколько посерьёзневшем тоном:

— Мессир сказал мне, что вы видели нечто сверхъестественное. Расскажи мне об этом, возвышенный юноша.

В другое время и в иной ситуации такая манера речи не вызвала бы у Андрея ничего, кроме презрительного раздражения, но сейчас он испытывал искреннюю симпатию и очень большое доверие к этому человеку, как будто перед ним был второй отец. Слушая Андрея, отец Августин, казалось, растворился в его рассказе, лёгкая улыбка не исчезала с его лица, но стала глубокой и даже немного виноватой, как будто он мысленно каялся в грехах.

Андрей закончил свой рассказ вопросом:

— Что это было, отец Августин? Что я видел?