Рыцари былого и грядущего. Том II(СИ)

— Что вы смеётесь? — к растерянности Али уже примешалась столь же детская обида, которую он не считал нужным скрывать.

— Не обижайся, Али, — спокойно и по-отцовски сказал Князев, — просто наш друг вспомнил одну русскую книжку. Ты не мог её читать, на фарси Ильфа и Петрова никто не смог бы перевести.

— Так точно, командор, — с картинной строгостью заключил Сиверцев.

Князев опять хохотнул, но на сей раз коротко. В контексте Ильфа и Петрова обращение «командор» приобретало ироничный смысл.

Али ещё ближе пододвинулся к окну, всем своим видом изображая, что его не надо отвлекать от чудесных лицезрений. Но Сиверцев не унимался:

— А почему тебя называют Али Каирский? Ты ведь не египтянин и вряд ли жил в Каире.

— Я очень хитрый, — весьма серьёзно сказал Али, не отрываясь от окна.

— А при чём тут хитрость? В Каире все такие?

Неожиданно для Андрея, Князев опять расхохотался. Али посмотрел на командора с благодарностью и улыбнулся тонкой, невероятно хитрой улыбкой.

— Сказки «Тысяча и одна ночь» переведены на русский, — пояснил Князев. — Тебе, Андрей, стоило их почитать, тогда ты знал бы, кто такой Али Каирский. Что за прелесть эти сказки! Каждая из них есть поэма! Кто сказал?

— Не знаю. Я что, Пушкин что ли? — тонко парировал Андрей.

У Князева уже, кажется, не было сил смеяться. Все трое пребывали в самом благодушном настроении.

* * *

После невероятной тесноты подводной лодки буйство красок сказочного Индостана пьянило и расслабляло. Кажется, шпроты в банке чувствовали себя просторнее, чем они в маленькой субмарине, которая в Персии приняла на борт 11 человек. Андрей искренне недоумевал, вспоминая о том, что Князев говорил ему — это плавсредство может перевести десант до 20-и спецназовцев. «А, впрочем, что тут непонятного? — вяло думал Сиверцев. — Спецназовцы — не туристы, им комфорт никто не гарантирует. Тут единственный критерий — смогут ли они выдержать такое уплотнение? А они смогут».

С ними пошли десять тигров Шаха, да напросился ещё один шиит — двунадесятник, называвший себя Али Каирский. Али симпатизировал христианству, но не имел намерения его принимать.

— Зачем тебе с нами, Али? — печально спросил Князев. — Мы идём защищать христиан и только христиан.

— Люди, которые убивают там христиан, убивают и мусульман. Это наши общие враги. Господин, конечно, знает, какие там гонения на мусульман.

— Али, мы никогда не ответим вам взаимностью и никогда вместе с шиитами не пойдём защищать мусульман.

Али вздрогнул и посмотрел на командора храмовников исподлобья. Его глаза вспыхнули, но он очень быстро справился с собой. Присутствовавший при разговоре Сиверцев подумал: «Настоящий воин». Сделав паузу, Али прошипел, как змея:

— Что ты хочешь услышать, господин, в ответ на свои злые слова?

Князев, кажется, несколько растерялся. Он явно не хотел конфликта, но ещё меньше ему понравилось бы сентиментальное «братание». Али выглядел простодушным и плутливым ребёнком, неустойчивым в своих желаниях, как и все дети, а сейчас Князев подумал, что ошибся как минимум в последнем пункте.

— Я хочу услышать, Али, что ты будешь кричать, когда вместе с нами пойдёшь в бой?

— Господину будет неприятно, если я воскликну «Аллах Акбар»?

Их взгляды жестко встретились. Оба молчали. Так опытные фехтовальщики не торопятся хвататься за клинки, зная, что первый же выпад станет последним. Наконец Али произнёс упругим и непокорным голосом:

— Из уважения к христианам, я буду кричать: «Рух Аллах акбар». Рух Аллах — Дух Божий. Так мы, мусульмане, называем Мессию.

Князев молчал. Душа Андрея сжалась. Ему страшно было даже представить, что происходит сейчас в душе командора. Наконец, Князев сказал так же тихо и печально:

— Ты пойдешь с нами, Али. — По лицу командора не проскользнула даже тень доброжелательной или дружелюбной улыбки. Али так же очень серьёзно отвесил почтительный полупоклон.

Тогда в Персии, они больше не сказали друг другу ни слова. А сейчас они всю дорогу смеялись, балагурили, подтрунивали друг над другом. Им было легко и радостно. О вере не сказали ни слова. О страшных событиях в Индии так же ни разу не обмолвились. Зачем? Будет день и будет смерть. И они, Бог даст, успеют помолиться перед смертью. Каждый по-своему. Это будет. А сейчас они — беззаботные путешественники.

— А зачем мы вырядились индусами, мессир? — несколько дурашливо спросил Андрей. — Если честно, мы с вами не очень похожи на аборигенов. Разве что Али, да и то не очень. Он весь такой… каирский.

— А на кого, по-твоему, должны быть похожи два европейца и перс? Кому угодно бросится в глаза странность нашей кампании, так что выход у нас один — косить под паломников в какой-нибудь храм бахаи, где все религии в куче, или к очередному Саи Бабе, которого, надо полагать, «чтут все народы земли». Такие паломники любят наряжаться индусами. К тому же эта просторная одежда очень удобна, не сковывает движений. Ты ещё оценишь это, когда мы будем резвиться. Да ведь и белый цвет — не чужой для нас.