Рыцари ее мурлычества (СИ)

Мы бы уже прошли, но развеселившиеся парни преградили нам путь.

— Курс, группа, имя! — потребовал высокий рыжий студент.

— Может тебе еще и паспорт показать? — уточнила я.

— Имени и фамилии достаточно. — Ухмылялся другой.

Я посмотрела на Тима, вот, мол, видишь — все мужики озабоченные! А кому говорю! Но этих двоих заботило несколько иное.

— Ты в КВН играть не хочешь? У нас в команде есть свободное место. Как раз такой девчонки-колючки не хватает. — Говорил рыжий.

— Скажи, что ты еще и поешь, а? — взмолился его товарищ.

— Пою, — кивала я. — Когда соседей нужно достать полным отсутствием слуха. Я им так мщю за славные звуки дрели в шесть утра.

— Ты нам подходишь! — выдал рыжий, обхватил меня за плечи и куда-то поволок в совершенно противоположном от нужного мне направлении.

— Эй! Мне на пары надо. У меня сейчас украинский деловой язык! — и так как меня не слушали, то я обратилась за помощью к другу. — Тимыч!

— Прости, Киса, но из тебя получится реально классная квнщица. Зови на первое выступление! — и он сбежал.

— Не волнуйся, — приговаривали парни. — Нам многое списывают за выступления, а за победу особенно. Мы договоримся с твоим преподом.

Вот так я оказалась втянутой в КВН. И хуже всего то, что там же участвовал Эдик. Он выходил с таким мрачным видом, говорил пару фраз и снова уходил за кулисы. У него была фраза, типа «Кушать подано». В основном он играл на гитаре, когда команда нуждалась в музыкальном сопровождении, и пел. Он действительно классно музицировал. Я бы даже поменяла свое мнение об этом парне, но по-прежнему считала его нариком! Запах травки преследовал его, и меня тоже, потому что я находилась в последнее время поблизости.

Зима у набережной почему-то больше напоминала осень в дождливый период: мокро, холодно, сыро и противно. Но мы гуляли несмотря ни на что. Бродили и разговаривали. Пусть с моей стороны это было и не честно, однако, темой разговора служил Артем. Не потому что я такая зараза, а просто, когда ты влюблен в кого-то, то все твои мысли полнятся только образом любимого человека, и думать ни о чем другом ты не можешь.

— Кис, и как твой парень смотрит на то, что ты гуляешь сейчас с другим? — вдруг спросил Тим. — Что ты ему сказала?

Вот что меня больше всего бесило в Артеме, он никогда не задавал вопросов, не интересовался где я и с кем. А это могло значить только одно — он совершенно меня не ревнует.

— Никак. Он не в курсе! Так, что если будет спрашивать — знай, ты — моя однокурсница, Таня. — Рассмеялась я.

Тим изобразил странную девушку явно не той ориентации: захлопал ресничками, вытянул губки трубочкой и принялся жеманничать.

— Прекрати дурачиться! — толкнула его я. — Кстати, а куда мы идем? Здесь же дорожка заканчивается.

— В темный угол, под мосток, — ответил мне парень, подхватив под локоть.

Мы действительно оказались около моста, рядом с лестницей, ведущей на другую дорожку.

— Ой. А мне должно быть страшно? — на всякий случай уточнила я.

Тим внезапно обхватил меня за талию и притянул к себе.

— Нет! — улыбнулся он, склоняясь. — Приятно!

И поцеловал…

На этом наша прекрасная во всех отношениях дружба закончилась. На следующий день в институте я постаралась просочиться в корпус так, чтобы не встретиться с парнем даже взглядом. Стоило только посмотреть на него, как сразу вспоминался тот момент — поздним вечером. Поцелуй… слюнявый и холодный, его губы не то старательно засасывающие меня, не то пытающиеся съесть. Даже зубы цокали при соприкосновении, как бокалы.

Меня передергивало и тошнило. Надо уточнить, что с Артемом я пока не целовалась! Почему?

Тренировка

Сколько себя и братцев помню, они всегда лезли в мою личную жизнь. Впрочем, лет десять назад, когда это личное только зарождалась, и я не понимала, что с парнями можно не просто дурачиться, резаться в игры и кататься на велосипеде, а, к примеру, взять за руку, поцеловаться, — в общем, в момент бунта гормонов товарищи решили просветить меня о вопросах половых отношений. Для меня то половые отношения были такими: берешь тряпку, швабру и погнал полы мыть, пока мама по шее не накостыляла.

— Киса, — позвал Фима. — Разговор есть. Пошли с нами!

Выглядели они несколько нервными. Лев, помню, курил. Йорик смотрел себе под ноги, а Лысый, тогда он лысым не был, наоборот — очень даже волосатым, — накручивал длинный вьющийся локон на указательный палец. Короче, прикидывался не из этой компании. Я насторожилась. Пошла. Что они мне плохого сделают?

Сидели мы в гараже, где и сейчас часто проводим время. Они молчали минут двадцать. Собирались с мыслями. Ходили вокруг меня. Лысый, он же Глеб, стучал по банкам с краской, пока не получил подзатыльник от Лёвы, которого стук дико нервировал.

— Ладно, откладывать дальше некуда! — вздохнул Вася, сел рядом со мной, и, заглянув в глаза, поинтересовался. — Кис, а ты с Гариком, ну, целовалась?

Я покраснела. Гарик — мой парень на тот момент. Мальчишка, живущий через два дома.

Обсуждать с братцами вопросы моих отношений было очень мерзко. Но я кивнула.

— Хорошо, — протянул Вася, а Лёва фыркнул, дескать, что же в этом хорошего?!