Рыцари ее мурлычества (СИ)

— Раньше ты был только моим… Все вы были только моими. А теперь она заявляет на тебя права. Ты проводишь с ней много времени. До меня тебе уже дела нет.

Лев рассмеялся, подняв голову, и посмотрел на звездное небо.

— Чистой воды детский эгоизм. Вася сказал точь в точь как ты. Они с Йориком слишком хорошо тебя знают. Намного лучше, чем я или Лысый с Фимой. Может потому, что вы знакомы дольше. — Задумался он и положил мне руку на плечо, придвигая ближе к себе. — Будь к Алле понежнее. Хорошо? Кис! — он развернул меня лицом, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я с Аллой, но это не значит, что ты не нужна!

И замолчал. Я смотрела на него, как он все приближается. От него исходило тепло. Я не дрожала, согретая им. Внизу живота заныло. Лев провел пальцами по моей щеке, и коснулся подбородка, так и замерев. Мы делили одно дыхание на двоих. Я надеялась получить еще один памятный поцелуй от него…

— Лев! — из подъезда вышла Алла и все испортила.

Парень отвлекся. Смутился.

— Мы тут! — крикнул он ей, вставая, потянул за собой меня, не отпуская далеко. Мы пошли к ней. Лев крепко прижимал меня к своему боку, наверное, чтобы не сбежала. Алле, естественно, его поведение не понравилось. А я спасовала, дойдя до нее.

— Я не буду подниматься! — уперлась.

— Пошли. Все будет нормально! — убеждал он.

— Лева, мне стыдно. Я не пойду! — прошептала ему на ухо я.

— Я буду с тобой. — Обещал он, но я не соглашалась, а Алла ждала, пока мы нашепчемся. — Не порть Васе день рожденье!

— Вот меня то он после всего видеть и не захочет. Вы идите, а я домой! — я ловко увернулась, высвободившись из его объятий, стянула с себя куртку, передав Алле, и ушла.

Папа уже спал, а мама и тетя Эля сидели на кухне. Я услышала только часть их разговора:

— Килограмм картошки! Лак для волос… Два флакона! — сокрушалась гостья.

— Зато теперь у бомжей картошечка нажарена и челка «Карлсон» стоит! — наливала водку подруге мама.

У меня пробился истеричный смешок. Как сказали: «Не нервируй маму, выкидывай!» — так и сделала.

Ушла к себе в комнату, разделась и легла на кровать. Мне хотелось забыться и не вспоминать ничего. А завтра начать все с нуля. Но больше, чем уверена, что завтра даже не смогу встать. Я уснула под работающим телевизором.

А проснулась оттого, что меня кто-то трусит за плечо. Открыла глаза…

— Деточка! — обратилось ко мне нечто страшное и сморщенное в шерстяном платке. Рядом стояло точно такое же, и блики телевизора прыгали по уродливым физиономиям.

Я с воплем подпрыгнула и прижалась спиной к стене, хватаясь за сердце. Жорик радостно подпрыгивал и гавкал, вместо того, чтобы меня защищать.

Включился свет.

— Девки, вы чего подурели? — свирепым голосом спросил папа, которого поднял мой вопль.

— Нет. Мы пошутили! — сняла с себя карнавальную маску тетя Эля. А за ней и мама открыла лицо.

— Ха-ха-ха три раза! — разозлилась я, бросив в них подушкой. — Взрослые бабаньки!

Они ушли, исполнив акт мести. Папа выключил свет, я вернулась в постель и печальные мысли опять накатили волной. Я поняла, чего на самом деле боялась, и что именно взбесило меня — страх остаться одной.

Кто тот гений? Покажите мне его, я пожму ему… горло!

Три дня добровольной изоляции. Я готовила себя к одиночеству, уговаривала себя быть сильной и стойкой ко всему, не зависеть ни от кого. А потом пришел Йорик, сказал: «Кончай прикалываться! Ну, подумаешь, встречаются! Ты их обоих потеряешь быстрее, если будешь продолжать в том же духе!». Я сказала, что для меня все давно потеряно. Ярослав посмеялся с меня и временно оставил один на один с моим собственным психом — то есть, со мной же. Вася объявился на пятый день, так же устроив промывание мозга неразумной девчонке.

— Кис, вернись в семью! — требовал он.

— Зачем?

Вася сидел за столом, смотрел на меня и загадочно ухмылялся.

— Ну, маленький, паршивый котенок! Эгоистка! — произнес он. — Ты можешь порадоваться, что твой друг-бабник остепенился?

— Не могу. Потому что это не правда.

— Кис, я лучше знаю! — говорил Вася, совсем не обижаясь на меня за испорченное настроение на дне варенья. — И тебя, и Фиму. А еще я знаю, что Ольга по тебе скучает. Она сидит по вечерам мрачная такая…

Я быстро нашла себе занятие, чтобы отвлечься и выкинуть из головы возникший образ опечаленной подруги. На душе скребли кошки, раздирая когтями живую плоть. Сердце истекало кровью.

— Думаешь, мне легче?

— Почему не придешь мириться?

— Знаешь, в чем проблема человека? Разочарование. До появления Фимы у нее от меня не было тайн, я безоговорочно ей верила. Вот тебе и разочарование. Ложь все разрушает. Вась, не трогай меня с этим пока, мне нужно переварить, обдумать…

— Хорошо, — сдался друг. Подошел, чтобы поцеловать меня в лоб на прощание. — Ой! Кис, посмотри, мне твое мнение нужно! Как тебе?

И он показал мне коробочку с кольцом.

— Еще никто, кроме тебя не в курсе. Я хочу… В общем, я созрел, чтобы жениться. Сменил работу. Буду теперь на кирпичном заводе работать. Там платят больше. Смены, конечно, жуткие. Но постепенно смогу скопить на квартиру, а потом на ребенка.