Рыцари морских глубин

Не до удилищ сейчас. Всё чаще с тревогой посматриваю на впалые бока лодок. Подкачиваю их, сжимая резиновый насос между ладоней. Руки быстро устают, а баллоны наполняются воздухом медленно. Зато быстро его выпускают. В том, что лодки слабо держат давление, я заметил ещё в начале плавания. Странно: перед отправлением тщательно проверял, намыливая и смачивая водой. Даже мельчайших пузырьков не находил. Сутками лодки стояли накачанными и не травили воздух. На воде же я замучился подкачивать их каждый час. А растресканными пальцами отвинтить крышки клапанов — сущее наказание. Приходится сжимать зубы от боли. Вероятнее всего, пробираясь в узких протоках сквозь кусты тальников, я проколол лодки торчащими сухими ветками. Дохлые лодки хлюпают при каждом гребке и черпают воду через край. Плыть на них — всё равно, что ехать на спущенных шинах — далеко не уедешь. Я уже начал паниковать, спешно напяливая на себя спасательный жилет. Но, слава Богу, стена тальника оборвалась, обнажив узкую полоску песка, со всех сторон окружённую водой. Голый островок шагов на двадцать в длину, на пять в ширину, зеленел мелкой, редкой травой. Этакий кусочек пустыни среди обского бескрайнего половодья. Ни плавника на нём для костра, ни кольев для палатки. Всё это я успел заметить, быстро подгребая к островку. Выбирать не приходится. И за такой ночлег надо благодарить Господа — всё же суша под ногами, не вода. Вместо кольев приспособил гик и верхушку мачты. За вёсла, воткнутые в песок, натянул растяжки. Уже в темноте, удобно устроившись в палатке, я отдыхал, слушая любимое радио «Россия». Ах, если бы не горящие огнём нарывающие пальцы, дёргающие током и достающие адской болью до кончиков волос. Не умру, конечно. Перетерплю. И таблетка пенталгина заглушит физическую боль. Но искусство требует жертв. За всё надо платить. За созерцание красот путешествия тоже.

Ладно… Завтра будет день, будет пища. Займусь починкой лодок, давно пора найти причину их спуска, хотя для этого придётся разобрать весь катамаран. Подштопаю одежду. Перетрясу рюкзаки. Место для отдыха — не фонтан, но дальше плыть на дырявом катамаране без починки невозможно. А посему гулять так гулять…

Я вскрыл банку говяжьей тушёнки, вытряхнул мясо в котелок, сыпанул туда сухариков и отвинтил крышку фляги со своим любимым вишнёвым ликёром.

— Ваше здоровье, друзья! Храни вас Господь, как хранит Он меня! Хорошо то, что хорошо кончается. Сегодня мне опять повезло. Ангел–хранитель вовремя подкинул этот горбатый островок, очень похожий на перевёрнутую вверх дном лодку–плоскодонку.

Полкружки ликёра подняли мой и без того волчий аппетит. С жадностью голодного хищника я набросился на тушёнку с разбухшими в ней кириешками. Быстро покончив с ней, запустил руку в пакет с карамелью. Задел ранку на пальце, заойкал, дуя на него. Насытившись, надел на голову накомарник, забрался под пуховик и блаженно вытянул ноги. И всё было бы чудесно, прекрасно, замечательно, превосходно, отлично, если бы не проклятые пальцы. Их как кипятком облили. Я не знал, куда деть руки. Но ко всему человек привыкает. Даже к петле. Повисит, подёргается и затих: привык.

Пенталгин сделал своё дело: боль постепенно утихла. Спать не хотелось. Да и трудно заснуть, когда над ухом непрерывно нудит комарьё. Я включил фонарь, достал из планшета тетрадь, ручку и начал новую главу откровений странствующего идиота о плавании по реке–жизни. О плавании в Никуда. Ибо всё, что когда–то имело для меня интерес, теряет всякий смысл в конце его. А уж насколько лирично, романтично, драматично, прозаично или трагично оно — судить тем, кто, быть может, когда–нибудь откроет мои подмоченные, плесневелые тетради. Разумеется, смотря кто и с какой колокольни посмотрит на них. Да только мне до тех суждений…

В прошлый раз моё жизнеописание закончилось пребыванием на плавбазе подводных лодок «Саратов».

Главой «Весёлые ребята» продолжу рассказ о службе на флоте.

…Я снова в штате К-136. Команда громко обсуждает гибель американской атомной подводной лодки «Трешер», затонувшей в Атлантике у восточного побережья Соединённых Штатов Америки. На запредельную глубину провалилась во время ходовых испытаний. Раздавленная толщей воды, лопнула как орех, зажатый между дверью и косяком. Америкосы — противники наши потенциальные, а всё равно жалко парней — подводники ведь, родственные души.

Мы готовимся к выходу в море. На ракетные стрельбы на приз Главкома ВМФ. В учениях принимают участие подводные и надводные корабли всех флотов Советского Союза. Как назло полетела чугунная каретка–направляющая стальных тросов пускового стола. Переломилась надвое. И что её черти взяли?! Ни раньше, ни позже, а перед самым походом! В «зипе» такой нет. Завод в Комсомольске–на Амуре. Далековато с Камчатки на него сбегать за новой кареткой. Командир БЧ‑2 мрачнее тучи. Докладывать начальству? То ли ещё будет?! Ругается, на чём свет стоит:

— По башке бы настучать конструктору грёбаному, который её из чугуна отлил!