Рыцари Морвена

Позавтракав на кухне уже остатками завтрака, все остальные оруженосцы и слуги давно поели и занимались своими повседневными делами, они вернулись во двор замка. Лорд Кинмаллох, осмотрев их, теперь, видимо, остался доволен внешним видом своих оруженосцев, и велел заниматься воинскими упражнениями под руководством пожилого воина, наблюдавшего за такими же занятиями оруженосцев лорда Доннегана. Это был тот самый воин, который прошлым вечером приходил на кухню и ругался с поваром. Бертрам даже вспомнил, что повар называл его Доннхад. Он одобрительно кивнул, когда Александр взял в руки меч, но покачал головой, когда оружие оказалось в руке у Бертрама. Втроём они направились в угол двора. Там стояло некое сооружение, напоминавшее то ли виселицу, то ли колодезный журавль, с которого на крюке свисала свиная туша. Наверное, животное было забито давно, туша заметно пованивала. Заметив гримасу на лице Бертрама, Доннхад усмехнулся.

– Что не нравится? – спросил он.

Бертрам показал на тушу.

– И что?

– Воняет она, – проговорил Бертрам.

Воин рассмеялся.

– Ясно воняет, коли дохлая.

Он качнул тушу, с неё сразу снялся целый рой мух. Александр, похоже, не обратил на это никакого внимания, а Бертраму пришлось поспешно отвернуться. И он испугался, что его сейчас прямо тут и вырвет. Воин хмыкнул.

– И что такого? – сказал он потом. – Ничего нет лучше, чтобы отработать удар. Шкура толстая, потолще моей стёганки будет…

Он показал на свою простёганную куртку, поверх которой на груди были нашиты три полосы какого—то металла, делавшие эту часть куртки похожей на черепаший панцирь.

– …Да ещё сало там, – продолжал он. – Вот попробуй-ка пробить такую с одного удара.

Александр покрепче сжал рукоять меча, пару раз подпрыгнул на месте, потому слегка наклонился, сгруппировался и вдруг резко подался вперёд всем телом. Острие меча вонзилось в свиную шкуру, но не глубоко, может быть, только на пару сантиметров. Доннхад снова хмыкнул.

– Недурно, – проговорил он. – Но слабовато. Резче надо, резче. А если рубить, то с оттягом, иначе без толку.

И он повернулся к Бертраму.

– Давай теперь ты…

Бертрам поднял свой меч, держа его обеими руками, хотя рукоять меча была не слишком большой, оружие явно предназначалось для одной руки. Он постарался размахнуться получше и что было силы ударил мечом по туше. Меч отскочил, чуть не выпав у него из рук, и даже не разрубив шкуру, на которой осталась лишь едва заметная вмятина. Доннхад расхохотался. Отсмеявшись, он подошёл к Бертраму, взял у него меч и зажал в своей могучей руке, которая, будучи сжатой в кулак, наверное, превышала размер головы трёхлетнего ребёнка.

– Вот так держи, – сказал он, потом размахнулся, и Бертрам едва успел глазом моргнуть, как воин с одного удара ловко рассёк тушу так, что та едва не разделилась на две половины. Показалось желтоватое сало и тёмно-красное мясо под ним.

– Вот так…

Доннхад повернулся к Бертраму, протягивая ему меч.

– …от плеча, сквозь сердце, через желудок к правому бедру…

Хорошо хоть крови не было, кровь, наверное, стекла, когда свинью зарезали, или уже давно свернулась, иначе Бертрама, пожалуй, сейчас бы вывернуло наизнанку. Он уже чувствовал, как тошнота подступает к горлу, и когда взял у Доннхада меч, рука задрожала. Усмехнувшись, воин покачал головой.

– Ничего, – проговорил он, – бывает. Небось вообразил уже, что это человек? Так вообрази заодно, что у него такой же меч, и сюда он пришёл не в кости перекинуться, а убить тебя. Вот тогда совсем по-другому выйдет…

Краем глаза Бертрам заметил, что Александр тоже улыбается. Эта операция по расчленению свинины на него, казалось, не произвела никакого впечатления. Доннхад повернулся к нему.

– …Верно я говорю?

Александр кивнул.

– Ну вот. Понятно, такой удар и у тебя сейчас не получится. Ну так и я не сразу научился. А меч тем и хорош, что им и рубить, и колоть можно… Ладно, давайте дальше…

…Как же вымотался за этот день Бертрам. Александр, по-видимому, тоже, хотя изо всех сил старался не подавать виду. А ещё им предстоял урок верховой езды. Бертрам впервые самостоятельно садился в седло, что далось ему не без труда. Теперь ведь никто и не подумал помогать ему. И держаться в седле было нелегко. Не сразу он приспособился, зато вскоре почувствовал боль в нижней части тела, от того, что его всё время подкидывало вверх, когда конь перескакивал через кочки и другие препятствия. По возвращении им пришлось чистить лошадей, особенно коня лорда Кинмаллоха, которого тот велел тщательно обтереть, потому что это благородное животное, как он выразился, требует за собой ухода.