Рыцари пятого океана

Когда разговор закончился, Жданов подошел к окну, за которым клубился белесый туман, и задумался. Лететь в такую погоду очень рискованно.

— Но ведь и там люди идут на смерть, — говорю командующему. — Надо помочь.

Жданов вызвал к телефону командира 227–й штурмовой дивизии А. С. Левадного и передал ему просьбу командующего фронтом.

— Посылайте. Только добровольцев, — подчеркнул он. — Самых опытных.

И таких людей нашлось больше чем надо. Уговаривать никого не приходилось.

В этот день два экипажа не вернулись с задания, третий разбился во время посадки, но боевую задачу штурмовики выполнили.

Наутро погода прояснилась. Летчики повеселели. Мощным гулом наполнились аэродромы. Самолеты, волна за волной, уходили туда, где пехота пробивала брешь во вражеской обороне. Наряду с нашими отличились и чехословацкие летчики. Их дивизия трижды упоминалась в приказах Верховного Главнокомандующего.

30 апреля Моравску Остраву взяли штурмом. Путь на Прагу был открыт. С ее освобождением мы связывали сроки окончания войны. На других фронтах события тоже развивались успешно.

Но борьба с врагом еще не закончилась. 4–му Украин скому фронту противостояли силы 1–й танковой армии противника, занимавшей так называемый оломоуцкий выступ. Его ликвидация была возложена на войска нашего фронта, взаимодействовавшие с правофланговыми частями

2–го Украинского фронта. Генерал армии А. И. Еременко, назначенный вместо И. Е. Петрова, сосредоточил основные усилия в полосе 60–й и 38–й армий. Мы располагали тогда более чем 600 самолетами и оказывали наземным войскам немалую помощь.

Чувствуя, что наступавшие вот — вот отрежут 1–ю танковую армию, гитлеровское командование отдало приказ оставить оломоуцкий выступ и отступить на запад.

5 мая стало известно, что пражане восстали против оккупантов. На улицах города появились баррикады. Командующий фронтом приказал мне послать на столичный аэродром Чехословакии два самолета — разведчика и узнать, есть ли там авиация. Возвратившись, летчики доложили, что противника на аэродроме нет.

Стало ясно: еще один сокрушительный удар — и с фашистской армией будет покончено. Следуя за наступавшими войсками, наш штаб переместился в город Пардубице под Прагой. События на фронтах развивались стремительно.

Не выключая радиоприемников, мы с нетерпением ждали особо важных известий. И вот слышим знакомые позывные, а следом взволнованный голос Левитана: «Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза…»

По — юношески стремительно в мой кабинет вбежал Василий Николаевич Жданов.

— Победа, Андрей Герасимович, победа! Слышал?! — восторженно произнес он и обнял меня.

Я хотел было позвонить в корпуса и дивизии, чтобы сообщить о долгожданном, радостном известии, но командующий взял из моих рук трубку и сказал:

— Не надо. Везде есть радио. Посмотри лучше, какое торжество царит на улице!

Мы открыли окно. Над домами взлетали ракеты, в ночном небе сверкали лучи прожекторов. Слышались громкие возгласы «ура». Люди салютовали победе из всех видов оружия, подбрасывали вверх головные уборы, обнимались, качали друг друга, улыбались и плакали от радости.

Свершилось то, к чему мы стремились почти четыре года, за что заплатили великими жертвами. Победа!

— Слава советскому оружию! Воинам нашим — слава! — восклицали подоспевшие начальник штаба армии Зотов, другие офицеры и генералы, разлизан коньяк в первые попавшиеся под руку посудины.

Выходим на улицу. К нам приближаются улыбающиеся чехи. Наперебой приглашают к себе домой, обнимают, целуют нас.

— Друзи, друзи, победа!

Звучат песни, тренькают гитары, мандолины, лихо, по-русски, заливаются гармошки. Трещат выстрелы из винтовок, автоматов, пистолетов, ракетниц. Впечатление такое, будто идет великое сражение. Все перемешалось: смех, крики, русская, украинская, чешская, польская речь. Люди поют, и тут же, на мостовой, лихие танцоры отбивают каблуками цыганочку, барыню. Солдаты в стремительном хороводе кружат женщин. Все, что было скрыто в тайниках сердца долгие годы, теперь разом выплеснулось наружу и заполонило городские улицы и площади.

А наутро над воротами, балконами, на крышах домов вспыхнули красные флаги, поперек улиц протянулись транспаранты, прославлявшие на чешском и русском языках нашу армию, армию — освободительницу. Стихийно возникли демонстрации. Чехи осыпали советских воинов цветами, угощали вином, пивом, дарили сувениры.

Я сел в машину и поехал в полки. Хотелось вместе с летчиками, штурманами, инженерами, техниками, меха никами разделить радость победы над врагом.

Но вот мы узнали, что на всех фронтах война закончилась, враг сложил оружие, а для 4–го Украинского фронта, войска которого поддерживала наша воздушная армия, война еще продолжалась. Большая, довольно сильная группировка фашистских войск под командованием Шернера отклонила требование советского командования о капитуляции и продолжала юго — западнее Праги отчаянно сопротивляться. Положение противника было безнадежным, ни на какую помощь рассчитывать он не мог, но тем не менее, истекая кровью, дрался с тупым и злобным упрямством.