Рыжеволосая девушка

— Еще прибудет продовольствие из Оверэйсела и Фрисландии, — добавила я.

— Я слышу это много дней подряд. Где же оно? — спросил он.

— Новости очень хорошие, — сказала я. — Хочешь, я еще раз все перескажу? Фон Рундштедт застрял со своими «тиграми» в Арденнском лесу. Будапешт горит; немцы тщетно пытаются доставить продовольствие своему окруженному гарнизону. Но он будет уничтожен… Советские войска стоят у Вислы и уже захватывают предмостные укрепления на другом берегу. В Словакии партизаны ликвидируют последние немецкие банды. В Голландии таинственным образом исчезают метрические книги…

Рулант серьезно кивнул и, глядя прямо перед собой, заговорил в тон мне:

— В Дордрехте эти бандиты присвоили себе посылки с продовольствием, которые были направлены из Брабанта для наших детей…

— Это верно, — подтвердила я. — Однако движение Сопротивления в Дордрехте дало им достойный ответ: на тюрьму совершен налет и освобождено более восьмидесяти патриотов…

— Можно себе представить, — заметил Рулант, — какие последуют теперь репрессии.

— Последние репрессии осуществим мы, Рулант, — сказала я.

Наконец он поднял свои серые глаза и поглядел на меня. Он как будто весь встряхнулся, как отряхивается собака, вылезая из воды.

— Ты права, — сказал он. — Они отпетые негодяи… Заботы меня одолели, Ханна.

— Сейчас все этим страдают, — сказала я. — Но у тебя я этого не замечала…

Военные сводки действительно были таковы, что я снова воспрянула духом. Снова завязался оживленный разговор. У Тинки внезапно мелькнула идея:

— А что если нам делать бюллетени, вроде бюллетеней газеты «Де Ваархейд», чтобы в нескольких словах дать наиболее важные сообщения? Для тех, у кого нет теперь радиоприемника или кто не может его включать?

— Ну да, — насмешливо сказал Вихер, нарушив свое обычное молчание, — а потом расклеивать эти бюллетени по городу?

— А почему бы и нет? — сказала Тинка. — Если только партия разрешит…

— И вы рискнете? — спросил Вихер, как будто до него только сейчас дошло, что смелости нам не занимать.

— Тинка, — предложила я, — надо нам самим поговорить об этом с партийным руководством… Я считаю, что ты замечательно придумала.

В тот же день я побывала у Симона Б. Два-три дня спустя, после политзанятий, я спросила его, что сказала инструктор партии относительно нашего плана расклейки бюллетеней, и Симон Б. ответил:

— Там план одобрили… Конечно, это связано с огромным риском. Независимо от того, когда вы будете расклеивать бюллетень — ночью или днем. Пользу от подобных вещей трудно учесть. Однако они могут оказать людям моральную поддержку, это и будет вашей задачей… Так много народу погибает от голода, а эта зима будет еще более жестокой.

— Значит, они одобрили наш план? — переспросила я. — И мы можем действовать по своему усмотрению?

— Да, можете, — ответил Симон Б.

Нам удалось достать черную лаковую краску и кисти. Краска осталась от велосипедов, которые мы в свое время похитили и перекрашивали, а тонкие кисти Рулант одолжил у Филипа Моонена. Каждый вечер, когда мы печатали газету, кто-нибудь из нас готовил также и бюллетень. В первое время у нас плохо получалось. Буквы были слишком большие, поэтому на листке умещалась лишь часть сообщений, которые мы хотели дать; кроме того, мы никак не могли рассчитать, сколько слов должно поместиться на каждой строке. Однако через несколько дней мы наловчились. Мы свертывали бюллетени в трубочку и вместе с пачками газет складывали в велосипедную сумку. Кто-нибудь прихватывал с собой банку с клеем и кисть. Когда мы подъезжали к пустынному перекрестку, мы слезали с велосипедов, смазывали клеем стену какого-нибудь дома и пришлепывали на это место бюллетень, разглаживали его рукавом и не спеша ехали дальше.

Мы скоро наловчились проворно и смело расклеивать бюллетени. Через две недели мы уже проделывали это молниеносно. Техника была теперь другая: одна расстилала на багажнике бюллетень оборотной стороной, другая быстро мазала его клеем, третья брала влажный листок и приклеивала его к стене, к столбу или к рекламной тумбе — всюду, куда мы хотели. На одиночных прохожих мы почти не обращали внимания. Мы осмелели. Однажды мы прилепили свой плакат между двумя окнами на боковой стене полицейского участка в присутствии какого-то прохожего. Он с любопытством наблюдал за нами; как только бюллетень очутился на стене, он подошел, но, едва взглянув на него, тут же убежал. В другой раз мы наклеили свои бюллетени поверх немецких Bekanntmachungen[59]. С тех пор у нас стало своего рода спортом заклеивать немецкие объявления, вербовочные плакаты войск СС, антианглийские карикатуры и все, что выходило из нацистской кухни, победоносными последними новостями.

«Русские расширили предмостные укрепления на Висле. Массовые атаки советских войск в Верхней Силезии. Американцы продвигаются вперед на Филиппинах. Рундштедт вынужден послать часть своих войск на Восточный фронт. Американцы под снежными штормами медленно наступают в Арденнах».