Рыжеволосая девушка

Они мастерски проводили игру, эти Ан и Тинка. Я чувствовала, что они закалены, как хорошая сталь. Ни у одной из них даже ресницы не дрогнули. Мне показалось только, что младшая сестра на какой-то момент задержала дыхание; лицо же ее оставалось неподвижным и спокойным. Мы еще некоторое время так стояли, снова и снова прощупывая друг друга. Внезапно Ан повернулась на каблуках вполоборота и движением плеча указала мне направление:

— Идем со мной.

Я мысленно вздохнула с облегчением: первая брешь в этой твердыне безразличия мною пробита. Ведь они могли в любую минуту отослать меня прочь, я была в этом уверена. Мы все вчетвером направились к баракам, и даже тетушка семенила позади меня; мимоходом я заметила, что глаза мужчин, лежавших на верандах, следят за мной, но это ничуть не смущало меня, потому что мной владела одна мысль: я должна выполнить данное мне поручение. Тетушка Эхеринк все еще глядела на меня с явным сомнением и неприязнью, как будто я грубо обманула ее доверие. Мне следовало оправдать себя в глазах тетушки и племянниц. Дойдя до первого барака, они оставили меня стоять у застекленных дверей. Я слышала, как Ан говорила Тинке, когда они переступали порог: «Я спрошу хозяйку, можно ли нам воспользоваться приемной комнатой». И они скрылись в бараке. Я прождала, наверное, пять или шесть минут; видимо, девушкам пришлось долго объяснять положение. Я обрадовалась, увидев, что Ан возвращается, хотя выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Рядом с ней шла, вся в белом, маленькая полногрудая женщина с очками на носу. Я, конечно, сразу поняла, что это и есть «хозяйка» больницы. Она казалась такой чистой и свежей, как будто ее только что вынули из холодильника. С огромным вниманием и любопытством осмотрела она меня в лорнет через застекленную дверь, затем повернулась и ушла обратно. Тетушки Эхеринк тоже не было больше видно. Ан осторожно сделала мне знак рукой; когда я вошла в коридор, она открыла маленькую, окрашенную белой лаковой краской дверь и пропустила меня в комнату.

Тинка уже сидела на стуле около двери. Одну руку она держала, не вынимая, в кармане своего белого халата, а другой повернула ключ в дверном замке, как только я вошла. Я поняла, что сестры приняли меры предосторожности. Это полностью совпадало с тем, что говорил Франс: девушки не хотели рисковать. Я не испытывала страха при мысли, что Тинка, следившая за мной своими невинными глазами, может в решительный момент — и, вероятно, с благословения директрисы — приставить мне револьвер к груди, как предсказывал Франс. Я спокойно уселась напротив Тинки, в то время как Ан встала возле плотно закрытого окна.

— Еще один вопрос, госпожа С., — медленно и взвешивая каждое слово, начала Ан. — Нам хотелось бы знать, что вы можете рассказать нам об укреплении в Сантпоорте. Это должно быть интересно.

— Не знаю, интересно ли это, — ответила я. — То есть мне ровно ничего не известно об этом укреплении. Знаю только одно: Франс поручил мне спросить у вас, где находятся боеприпасы.

Ан засмеялась ц расстегнула пуговку у воротничка. У нее была сильная, загорелая шея; руки ее тоже, видно, были крепкие, сильные.

— Про какого Франса вы говорите?

У меня лопнуло терпение.

— Вот что, — сказала я. — Вы меня не запугаете даже этой «хлопушкой», которую Тинка так ловко прячет в кармане. Обе вы прекрасно знаете, что я имею в виду и от кого я приехала. Франс поручил мне разыскать вас, и мне это удалось. Теперь о деле: группа по-прежнему помещается в доме Филиппа Моонена, близ «Испанских дубов», и продолжает свою деятельность. Франс считает необходимым и здесь тоже оживить работу; он еще не знает, что у вас имеется такая прекрасная §аза. Он хочет, чтобы вы создали здесь группу Сопротивления.

Я заметила, что сестры переглянулись. И видела также, что по-настоящему застигла их врасплох. Тинка даже нечаянно проговорилась:

— Похоже на Франса!

Она произнесла эти слова с негодованием и изумлением, хотя в то же время в ее светлых детских глазах мелькнули скрытая веселость и интерес. Я победоносно улыбнулась. Сестры глядели на меня; смуглое лицо Ан еще более потемнело. Она, так же как и я, заметила, что Тинка проболталась.

— Ну хорошо, Тинка! — сказала я. — Давайте сбросим маски. «Похоже на Франса!» Несомненно! — Я снова засмеялась. — Так может сказать только тот, кто знает Франса… Разве я не права?

Теперь кровь прилила и к лицу Тинки; она закусила нижнюю губу; но было уже поздно. Я видела, как она поглядела на Ан, будто безмолвно просила у нее прощения. Я поднялась со стула, встала между обеими сестрами и продолжала говорить, прежде чем они успели вставить хоть слово:

— Чтобы покончить с разговором насчет сведений об укреплении, я должна передать вам привет от Вейнанта. От его имени я уполномочена спросить, вспоминаете ли вы иногда о коврижках из Девентера, которые он всегда приносил вам…