Рыжие бывшими не бывают

— Просто Глеб, — иронично повторила, — вам не стыдно? Неужели верность для таких, как вы ничего не значит?

Он хмыкнул, оценив, вероятно, мою смелость. Я не могла назвать свой вопрос беспардонностью, потому что имела право спросить у женатого мужика, который лапал мои колени: какого черта?!

— Вы прямолинейны, Ксения. Мне это нравится. Я тоже буду откровенным. Я женился, когда мне было двадцать пять на больших деньгах. Моя жена прекрасная женщина, но я не смог полюбить ее. Я изменял ей. Часто. Не знаю, — он задумчиво отвернулся, — все ищу чего-то, — и на меня посмотрел. — Было бы мне лет как вам, то не повторил бы этой ошибки. Деньги дают очень много, но счастливыми, увы, не делают.

— Я должна вас пожалеть сейчас? — не удержалась от сарказма.

— Нет, — покачал головой Ольшанский, — хочу, чтобы вы знали, что у каждого свои причины быть неверным.

— Знаете, что я думаю, — заговорщически склонилась к нему. — Вы просто любите пробовать свежее мясцо, а сказку придумали, чтобы обелить себя. Ах, я не люблю жену, но живу с ней много лет. Мне так одиноко и тоскливо, пожалей меня молодушка… — я стебалась над ним, но в его лице над всеми неверными мерзавцами, которые уверены, что могут пристраивать свой стручок к любой симпатичной горошинке.

— У вас острый язык, — медленно произнес, хищно гипнотизируя мои губы. — Вы мне напоминаете кое-кого… — складывалось ощущение, что если бы мог, здесь бы меня распял, прямо столе, и поимел, но слишком много «но».

— Всего хорошего, — холодно произнесла и поднялась. Как же меня все задолбали! Иногда жалею, что не лесбиянка. С женщинами как-то проще.

Подошла к забитой стойке и подозвала бармена.

— Что будем пить?

— Пошли все нахрен — есть, что предложить?

Он подмигнул и через две секунды передо мной стояло три стопки: водка, текила, абсент. Пошли. Все. Нахрен. Я выпила одну за другой и осмотрела зал: здесь в основном пили, а пели на втором этаже. Это хорошо, не желаю кошачью свадьбу слушать, а вот «Animal ДжаZ». Я обожала Питер и музыку этого города.

Никто не танцевал, а мне захотелось. Алкоголь сначала обжег горло, затем пряным теплом расслабил тело.

Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах

Под теплым дождем

Ты снова лучше всех, а дачу, маму, билеты

Мы переживем…

Я закрыла глаза и отдалась музыке. Тихо подпевала, мое тело отзывалось на призыв мелодии, а сердце повторяло стихи.

Лишь несколько слов могут убить

Но если веришь в любовь, стоит еще…

Я ощутила его присутствие за мгновение до того, как горячая рука легла на живот. Костя прижался ко мне сзади, волосы перекинул на одно плечо и громко вдохнул, носом ведя по шеи. Тяжелое дыхание било по нервам, затягивало в тягучую бездну порока. Там столько удовольствия, огня, наслаждения. Тумана, миражей, иллюзий. И совсем нет настоящего. Страсть без любви — дымка, тающая с рассветом, и я не хотела растаять вместе с ней.

— Что ты делаешь… — резко развернул меня и лицо обхватил, ладонь в волосах спрятал и надавил, приближая наши губы.

— С тобой? — шепнула.

— С нами.

Я никогда не видела Костю злым или в дурном настроении. Даже когда бесился, зеленые глаза хитро улыбались. Сейчас в них была тьма и тоска. Необъяснимая, черная, необъятная.

— На нас смотрят? — пискнуть успела.

— И что? — Костя прижался к моим губам, агрессивно раздвинул, жадно ворвался, покусывая, посасывая. Причиняя боль и даря невероятное блаженство. Хотелось раствориться в этом поцелуе. Никогда не открывать глаз. Его не отпускать. Держаться, как за спасательный круг. Но Костя не спасет, утопит, оставит одну на глубине. От этого сердце разрывалось.

— Мы едем ко мне.

— Но…

— Это больше не обсуждается. — жестко отрезал и за руку меня схватил, увести хотел.

— А Свету, кто отвезет?

— Она не маленькая, разберется.

Ясно. У него ничего ни с кем нет. Она подруга, я шлюха. Все. Это его максимум.

— Мне в туалет нужно.

Костя пронзительно остро взглянул мне в глаза, но удерживать не стал.

Там в толпе молоденьких девушек, подкрашивавших губы и взбивавших волосы, я живой статуей смотрела в зеркало: лихорадочно блестящие глаза, зацелованные губы, рыжее облако волос… Это девушка готова поехать с ним. Она желала этого. Меня мысленно умоляла. А я нет. Потому что я — это не только внешность. Не только страсть. Не только мимолетное удовольствие.

Поэтому я ушла. Нет, я сбежала. Накинула пальто и нырнула в переулок. Прошла пару кварталов, прежде чем ощутила, что промокла и продрогла. Дождь. Это очень удобно. Никто не видел моих слез. Ночь — тоже удобно, в темноте все кошки серы. Я никому не была интересна. И мне никто сейчас не нужен.

Телефон надрывно пищал в сумке. Я даже не смотрела. Спустилась в метро, с лица влагу стерла и прыгнула в поезд. Одна пересадка. Пятьсот метров, и я дома.