Рыжий и черный

Она решительно надела на себя куртку, теплые сапоги и шарф. Шапку брать не стала — она будет лишней. В подземельях каска надежней, как не раз говорил Жабер. Надо спешить — время не ждет.

Она открыла дверь и помчалась, как делала почти каждую ночь, ко входу в подземелья. Защитный костюм, противогаз, плотные перчатки, каска, фонарь, кайло. И на работу. Грыз и Камень совсем от рук отбились — снова опаздывали! Жабер еще ясное дело — он явно считал себя то ли двужильным, то ли вообще бессмертным, умудряясь спускаться в забой даже после службы. Он часто опаздывал, но эти двое!

Ругаясь, Лиз в одиночестве направилась в забой — ей надо работать. Никто за неё ночную норму не выполнит.

Монотонные удары, снова и снова, опять и опять в поисках самородков. Если не повезло, а так чаще всего и бывало — иногда за всю седьмицу ни одного самородка не попадалось, то загрузить тачку, повезти на измельчение, потом на промывку, потом собирать крупинку за крупинкой… Каждую ночь. Снова, снова и снова…

Плечи привычно наливались болью. Глаза слезились от пыли. Лиз вздрогнула, пытаясь понять, почему слезятся глаза? Она же в защитном костюме и противогазе не только из-за проклятья Чумной Полли, но и из-за опасности потенцитовой пыли, от которой в штреке никуда не скрыться. Она оседает тонким слоем на одежде, она забивается в малейшие щели, она мешается на стеклах, она везде, забивая легкие. Лиз закашлялась, ничего не понимая. Мелкая пылевая взвесь потенцита висела в воздухе, проникая глубже и глубже, несмотря на защитную печать.

В глазах двоилось, руки тряслись, в горле першило. Лиз закашлялась и рухнула на камни, теряя силы. Из носа потекло что-то теплое, пахнущее железом. Во рту стоял вкус крови.

Фонарь на камне еле светил. Становилось все темнее и темнее. Или это Лиз умирала… В одиночестве. В потенцитовой шахте. Без защиты.

Надо было держать Грега за руку и никуда не отпускать.

Глава 9 День второй. Веселая вдова

На улице было морозно и тихо. Город заснул, время перевалило за полночь. Грег после дела Чернокнижника старательно приглядывался к теням — вдруг оживут? Второй раз так попасться из-за собственной невнимательности не хотелось.

Тени были обычными. Они смирно лежали там, где им и было положено, не пытаясь даже шевелиться. Электрические фонари замерли, как солдаты в ожидании битвы. Грег мотнул головой, прогоняя странные ассоциации. Аквилита не станет полем для битвы, тут воевать не с кем.

Брок шел, громко топая сапогами — они ему были отчаянно велики. Отказавшись от шинели Грега, он сейчас, наверное, отчаянно мерз, засунув руки в карманы брюк. Брок поймал полный сочувствия взгляд Грега и фыркнул:

— Не смотри так…

Грег протянул ему свои перчатки:

— Возьми, теплее будет.

Брок дернул плечом в слишком широком для него мундире:

— Я не мерзну. Это я так штаны пытаюсь удержать от падения. Вот только такого пердюмонокля мне не хватало для счастья.

Грег сунул перчатки в карман шинели — не стал надевать из глупой солидарности:

— Как скажешь.

Брок его потрясал своей забывчивостью? Отходчивостью? Скорее, своей жизнестойкостью. Он падал, разбивался, но снова упрямо вставал, как драный уличный кот и шел дальше выполнять свой долг, как сам его понимал.

— Кстати… — неуверенно сказал Брок. — О пердюмоноклях… Можно вопрос?

— Конечно, — отозвался Грег, выискивая глазами в парке, который они пересекали наискосок, направляясь к Ривеноук, уцелевший после снегопада сугроб, до которого не добрались метлы дворников. Со снегом было плохо.

— Те фиксограммы… Помнишь? С прошлой моей… Пробежки.

Грег скупо улыбнулся — иногда Брок потрясал своей застенчивостью, хотя, казалось бы, вся Аквилита его видела во всех ракурсах:

— Ты про твой первый побег из «Веселой вдовы»?

— Именно. Как ты нашел оригиналы фиксограмм? Нам с Алистером и Одли тогда это не удалось. Это просто потрясает — спустя столько лет ты все же нашел оригиналы. Как?! — он искренне выглядел удивленным.

Грег спокойно пояснил — тайна-то невелика:

— Оригиналы нашел не я. Их нашел твой отец.

— Мой отец давно умер. — напомнил Брок. — Я вступил в наследование, и поверь, все вещи своего отца я знаю. Там не было потенцитовых кристаллов памяти.

— Он хранил потенцитовые кристаллы в банковской ячейке, до которой не добрался ты, но зато добрался я. У него было две банковских ячейки — одна на имя Мюрая, содержимое которой тебе передали по наследству, и вторая ячейка на имя де ла Тьерна в «Аграрном банке» — вот до той ячейки ты не добрался: никто в Аквилите не знал, что ты де ла Тьерн.

Брок взъерошил свои волосы:

— Да я сам не знал, что я де ла Тьерн до момента гибели моего кузена Джеймса де ла Тьерн. Отец никогда не рассказывал о себе и своей семье. Да, он воспитывал меня как вернийца, но я ни разу не слышал ни одного намека на настоящее родовое имя. М-да… Вот это я крупно сел в лужу.

Грег твердо сказал:

— Слово чести, что кроме кристалла, который я уже уничтожил, ничего иного в той ячейке не было.

— Ммм… Верю, Грег. Верю. Отец был не из тех, кто мог скопить тайные богатства и скрывать их от семьи.