Рыжий, хмурый и влюбленный

Сотрясая стены и потолок, из соседней комнаты докатывались волны Адалетова храпа. Удовлетворенно посапывал у стены Масдай, окруженный жаровнями, набитыми раскаленными углями. Тихо посвистывал носом супруг, заключив в безмятежные объятия обе подушки. Беззлобно перегавкивались на псарне конунговы волкодавы. Снизу доносились, перебивая и заглушая друг друга, голоса энергично продолжающих старую ссору[24] племянника и дяди. Видать, вопреки обещанию, до воскурения, вознесения и возложения руки и ноги верховного жреца пока не дошли.

Если вообще собирались.

Интересно, как происходит процесс узнавания божественной воли у отрягов?

Сходить, узнать, что ли?

Заодно поинтересоваться, как выглядят культовые строения народов дальнего севера и чем интересно их внутреннее убранство… Иван бы наверняка одобрил. Если представить ему это мероприятие как самообразовательную инициативу со страноведческим уклоном, а не подглядывание и подслушивание. В конце концов, любопытство не порок, а пополненье знаний.

Не убеждая себя больше в том, в чем убеждений ей вовсе не требовалось, Сенька выудила из-за пазухи кольцо-кошку, насадила на палец и, напряженно прислушиваясь к неохотно стихающим голосам внизу, принялась быстро одеваться.

Со второго этажа на первый вела единственная лестница – широкая, темная и скрипучая. Крадучись, царевна соскользнула вниз по стоптанным ступеням, прижимаясь к стене, и застыла во мраке, покрывающем плотным одеялом почти весь зал теперь, когда прислуга закончила убирать последние следы их вечернего тарарама.

Спорщики стояли лицом к лицу в круге неровного желтого света единственного оставшегося в зале факела[25] и вяло, за неимением новых аргументов, пререкались.

– …отец отказался ехать, и я тоже не поеду, и этим всё сказано!

– Если на то будет воля Рагнарока…

– В последнее время воля Рагнарока что-то слишком часто стала совпадать с твоими интересами, дядя!

– Глупый, глупый мальчик… Ну разве сложно догадаться, что это мои интересы всегда совпадают с волей Рагнарока.

– Воины поддержат меня!

– Если им придется выбирать между тобой и богом, догадайся с трех раз, кого поддержат воины, дорогой племянник.

– Ты не посмеешь!..

Жрец притворно-утомленно вздохнул, достал факел из напольной железной подставки, повернулся и сделал шаг к зияющему чернотой беззвездной ночи пустому дверному проему.

– Всё. Не знаю, как тебе, а мне надоели пустые споры, – сухо бросил он через плечо. – Иди спать, малыш. Детское время проходит. А меня ждет… мой бог.

– Я тебе не ребенок!!!

– Приятных сновидений, мальчик.

И Хлодвиг, а заодно с ним и факел, решительно направились к выходу, оставив юного королевича перед выбором: следовать за ним, или на ощупь во тьме искать самостоятельно путь наверх в свои покои.

Серафима была уверена, что Олаф не сделал бы и полшага за дядей, даже если бы земля за его спиной проваливалась в Хел. И потому успела преодолеть оставшиеся несколько ступенек и промчаться вдоль столов к выходу до того, как разъяренный рыжий наследник престола попер в направлении ставшей невидимой лестницы, круша и переворачивая всё на своем пути.

Утопающие в грязи улицы уже спали. Одноглазая луна, проводив по домам припозднившихся гуляк, сочла свой долг на эту ночь исполненным и завалилась дрыхнуть в облаках. Поэтому тайком проследовать за быстро удаляющимся желтым пятном единственного факела царевне не составило никакого труда. Через полчаса петляний по кривым грязным промежуткам между домами,[26] оставив позади приземистые, крытые соломой бревенчатые жилища отрягов, ведущий и ведомый выбрались за околицу.

Где-то справа, в непроглядной тьме, всё так же методично и безуспешно усердный прибой пытался своротить с места скалы.

Протопав с неожиданным комфортом метров двести по широкой, вымощенной бревнами дороге, Сенька оказалась перед одноэтажным строением, выложенным из крупного неотесанного камня и крытым такой же красной черепицей, как и королевский дворец. Над мрачными двустворчатыми дубовыми дверями посетителей встречали вырезанные в притолоке символы туземного божества – ворон, волк и глаз. Глаз выглядел особенно натурально, обратила внимание царевна: из-под опущенного тяжелого века удивленно и чуть брезгливо взирал он на происходящее перед его дверью.

А перед дверью не происходило ничего интересного. Хлодвиг Сутулый, не оглядываясь по сторонам, деловито вставил факел в скобу на стене, порылся в карманах, вытащил ключ размером со средний огурец и повернул его несколько раз в амбарном замке в виде волчьей головы. Дверь отворилась легко и без скрипа, нанеся своему имиджу непоправимый ущерб, но кажется, кроме царевный этого никто не заметил. Прихватив и замок со всё еще торчащим из него ключом, и факел, жрец приоткрыл одну половинку двери и проскользнул в тишину и темноту спящего храма. Серафима поспешила за ним, надеясь если не проскочить незаметно внутрь, то заглянуть хоть одним глазком.

Дверь захлопнулась перед самым ее носом.