Ржавый меч царя Гороха

— Добрый ты, Митя, и, главное, вежливый! Давай лучше к делу. — Я привычно перевёл его энтузиазм в более мирное русло. — Скажи лучше, где у нас женихи — Павлиношвили и этот… как его… азиат?

— Бельдым-бек? Да вроде всё там же, в кабаке. Из города их выпускать не велено, а сажать покуда не за что. Да и бесы у нас в порубе прописались уже. Бабуля на них не нарадуется, всё внутри вылизали, починили, подправили. Я так думаю, может, не сразу их на каторгу отправлять, а? Пущай сначала баньку починят, крышу перестелют и печь почистят…

— Тоже вариант, почему бы и нет, — не задумываясь, признал я. — Труд исправил многих преступников. Придержим гастарбайтеров до понедельника.

В отделение вернулись примерно через час. Мы спешили, поскольку у меня никакого толкового плана так и не сложилось, а надежда на Ягу вполне могла оказаться эфемерной. Хотя лично я на тот момент верил в бабку как никто!

— Что-то серьёзное произошло за наше отсутствие?

— Никак нет, батюшка сыскной воевода! — гаркнули еремеевцы у ворот. — Всё в наилучшем виде, тишь, покой и общее благоденствие!

Уже приятно. Митю я развернул сразу же, дав задание найти женихов и передать, что в принципе они свободны. Могут возвращаться к своим, пока ещё во что-нибудь здесь не вляпались.

— Бабуль, я вернулся!

Ответа не последовало, хотя Яга, несомненно, была дома. В желудке неприятно похолодело. Я толкнул дверь в горницу и всё понял…

На столе лежал меч. Дымились только что потухшие свечи, из глиняной крынки с молоком выглядывала испуганная лягушка, а за столом, скучающе подперев рукой щёку, сидела глава нашего экспертного отдела. В свободной руке у неё был полупустой гранёный стакан…

— Выпили?

— Ничё у меня не вышло, Никитушка. — В тоскливых глазах нашей эксперт-криминалистки блестела жалобная слеза. — Старая я стала, ничё не помню, дура седая, бесполезная… Не нашла я у энтого меча никаких свойств волшебных, тайн заветных, чудес дивных… Нету их!

— Ну… нет, значит, нет, — пожал плечами я. — Однако это не повод впадать в депрессию и заливать горе алкоголем.

— Ой, ой, ой… Ты меня ещё учить будешь… ик! Тебе налить, соколик, а?

— Нет.

— А за компанию?

— Нет, я говорю.

— Ты меня уважаешь? — совершенно по-гороховски выгнула бровь Баба-яга.

Пришлось силой отобрать у неё стакан и убрать бутылку с настойкой обратно в шкафчик.

До заката оставалось часа четыре, вполне успею разобраться с делами, собрать опергруппу (пусть даже неполным составом), и надо отправляться на место встречи, подобно отважному Володе Шарапову.

Страха не было, поскольку мы уже не раз встречались с гражданином Бессмертным; я почему-то был уверен, что сразу он меня не убьёт. Неинтересно. Вот заточить в подвалы глубокие, в тюрьмы каменные, заковать в кандалы железные, морить голодом, мучить холодом. Тьфу, уже начал говорить, как наша бабка…

— Никитушка? — всхлипнуло за моей спиной. — Ты уж по любому-то один не ходи, возьми меня с собой. Да и Митенька шибко обидится, ежели его в отделении оставим.

— За час протрезвеете?

— А то! Вона грибочком мухоморовым закушу и… ик! Ежели не помру, дак и буду как новенькая!

Я махнул рукой. У каждого свои методы опохмелки, и бабкины рецепты порою творят чудеса. Так что пусть «лечится» как хочет — хоть мухоморами, хоть цианидом, хоть кефиром с солёными огурцами…

Я вызвал Еремеева, бегло объяснил ему ситуацию и попросил приложить все силы, чтоб Горох не полез за нами на Смородину. Фома поначалу заартачился и даже обиделся, что его самого не берут. Пришлось взывать к здравому смыслу и чувству долга. Сошлись на том, что если через три часа мы не вернёмся, то он вправе поставить свою сотню «под ружьё» и пешим ходом идти на Лысую гору, мстить.

— Но это вряд ли. Скорее всего, мы просто произведём обмен, вернём царевну, а потом вы элементарно отобьёте меня у Кощея.

— Добро. А он тебя, это, не казнит смертью лютой, безвременной, сразу, как мост перейдёшь?

— Не волнуйся, Фома, не казнит. Захочет поиздеваться, морды построить, я ему тоже подыграю, поплачу там, попрошу не убивать… В общем, думаю, дня два он меня точно промурыжит, а там вы подоспеете, я скажу «спасибо за гостеприимство» — и домой!

— Ох, смотри, Никита Иванович. — Еремеев по-братски приобнял меня на прощанье. — Я тебя уже разок хоронил, второй раз не хочу и не буду!

Я молча пожал ему руку. В глазах Еремеева было честное обещание набить морду этому скандальному Кощею, если я опоздаю с возвращением хотя бы на пять минут. Приятно. Если помните, у нас с ним не сразу заладилось, мы даже подрались, было дело… Потом как-то притёрлись. Поняли друг друга, приняли такими как есть и в общем-то неплохо сработались.

Я никогда не давил на него начальственным авторитетом, Фома честно закрывал меня своей спиной от любой опасности. Вроде, конечно, такого уж повода и не было, но сам факт… Он же ещё и своих подчинённых стрельцов так же строит, парни даже в его отсутствие слушаются меня, как родную маму.

— Митя ещё не пришёл?

— Сами ждём.