С Антарктидой — только на "Вы": Записки летчика Полярной авиации

11 января по измененному графику движения к «Дружной» прибыл д/э «Витус Беринг» с летательными аппаратами. Выгрузка их теперь была возможна только в заливе Тюлений. Вскоре на берегу стояли Ил-14 номер 52082 и три Ми-8. 13 января, закончив сборку, эти машины перегнали на базу. После необходимых доработок, они приступили к выполнению программных работ. С судна в бухте Нурсель началась выгрузка долгожданных горюче-смазочных материалов, которые вертолетами и наземной техникой доставлялись на базу. Работать стало легче. Мы начали выполнять полеты к горам Крауль и к тем, что лежали юго-западнее базы. Был дан старт работам на профиле ГСЗ. Задерживались только основные исследования в Восточной Антарктиде, в районе залива Прюдс, т.е. на базах «Союз», «Дружная-4» и «Прогресс». 23 января один вертолет погрузили на судно для доставки его к месту основной работы. И лишь 27 января этот Ми-8 и Ан-2 выгрузили в районе залива Прюдс и они приступили к полетам.

... За три дня (с учетом перелетов) поменяли двигатели на Ил-14 номер 61650. Наши маршруты все дальше смещались на запад. Из-за ограниченного запаса топлива на борту приходилось вылетать с базы на мыс Весткап, подбирать площадку, дозаправляться, делать «выстрел» в море, снова возвращаться на Весткап и только потом уходить на базу. Устойчивая хорошая погода в январе способствовала успешному выполнению намеченных планов. В безоблачном небе целыми днями светило солнце. Под его яркими лучами снег плавился, оседал. С крыш домиков свисали сосульки, сверкая, как бриллианты. Все вокруг искрилось. Лица людей светились радостью, как на празднике. В один из вечеров, после прилета, я сидел над бумагами, изучая полученные радиограммы. Солнце на западе склонилось к горизонту, косые тени от построек, как кинжалы, прорезали снежную целину. Стояла тишина. Я невольно отвлекся, посмотрел в окно и застыл от удивления. Совсем рядом под окном ласково плескалось море, словно сверкающие дворцы застыли айсберги. На рейде стояло судно. Изображение было очень отчетливым, резким — до мельчайших деталей.

Картина была настолько завораживающей и напоминающей пляж на ласковом берегу теплого моря, что у меня вдруг возникло желание надеть тапочки, взять полотенце и пойти искупаться. Но тут же появилась отрезвляющая мысль — мы ведь в Антарктиде и уж не галлюцинации ли это? Их-то мне только не хватало... Конечно, я не мог видеть отсюда море, это была всего лишь рефракция. В тонких слоях влажного воздуха, как в зеркале, отражались все предметы с четкими, словно вычерченными гранями. Такие картины еще несколько раз повторялись перед закатом.

Пожар

26 января, вечером, когда мы возвращались из полета, на связь неожиданно вышел начальник радиостанции Слава Киркилевский: — Женя, тут неприятность случилась.

— Ну, так говори, в чем дело.

— А, может, я скажу после посадки?

— Не мудри, меня уже трудно удивить, — я понял, что произошла какая-то беда. — Говори, я не пилотирую, да и к аэродрому подходим. Что стряслось?

— В «Мирном» ребята погибли. Телеграммы идут потоком, готовься отвечать на них.

— Сколько?

— Трое.

— Где?

— На земле. Сгорели. И самолет тоже.

Я почувствовал, как к горлу подкатил ком и пересохло во рту. Почему сгорели? Кто погиб? Зачем же случилась такая несправедливость?! Но я не дал разгуляться чувствам — ребят не вернешь, а работу не остановишь. Мне сразу стало ясно, что нужно срочно перепланировать полеты на «Дружной-3», забирать отсюда Ил-14 и перегонять его в «Мирный», где снова, как и в предыдущих экспедициях, осталась только одна машина и нависла угроза над обеспечением всем необходимым станции «Восток». Приземлились. На столе у меня действительно уже лежала большая кипа радиограмм. Наугад взял одну из них и прочел:

«26 января около 20 часов произошло ЧП. При заправке Ил-14 номер 52066 погибли три человека: Ананьев, Семин, Роговенко. Самолет уничтожен. Заместитель командира отряда Федорович».