«С Атомной бомбой мы живем!». Секретный дневник 1945-1953 гг

Хреновые дела!

Накопал он много, это он умеет. Пишет, завод перегружен мелочевкой. Пишет, мешают научные склоки. Зельдович пропихивает Трубу в пику работе Сахарова[387]. А с ней[388] дело, похоже труба. Труба она труба и есть.

Надо усилить Сахарова и Тамма. Потом, пусть едет Игорь и разбирается. А то получается бардак. С магнием-6[389] дела идут неплохо, а с самой Бомбой провал. Разболтались. Как тут без палки?

Где взять людей? Толковых работников много, а работы еще больше. Широко шагаешь, штаны порвешь.

12/VIII-52

Расстреляли Еврейский Комитет[390]. Там шум, здесь примолкли

[391]. Коба говорит, это может быть затишье перед бурей.

Очень может быть. Это как осиное гнездо.

Ладно, посмотрим.

20/VIII-52

Товарищ Сталин и товарищ Молотов принимали сегодня китайскую делегацию[392]. Можно было бы и нас с Георгием взять в компанию. Но может и правильно. Чжоу по рангу равен Кобе и Вячеславу вместе. Но все равно обидно. Я Кобе сказал, он говорит: «Еще наговоритесь и вы».

Это он что имеет в виду? Больше наслушаетесь?

Обидно! Я может в этом деле больше Вячеслава соображаю.[393]

Справка публикатора

В августе 1952 года начало разворачиваться следствие по тому делу, которое сегодня известно как «дело врачей». Показательно, что данная тема отражения в дневнике не нашла. Вероятно, «дело врачей» тоже находилось тогда на периферии интересов Л.П. Берии.

27/VIII-52

Первухина вводим в Бюро Президиума Совмина[394]. Работаю с ним много лет, грамотный товарищ, но что-то в нем не так. Так и не разобрался. Все делает правильно, но огня не видно. Это не только он так, у других тоже не поймешь.

Другое дело Борис. Хоть и бывает заср…анцем, но огонь в нем есть. И когда занимался боеприпасами, и сейчас в ПГУ.

У Игоря[395] огонь тоже есть. Нет, не огонь, а свет. Ровный свет. Тоже понятно, он ученый, очень образованный человек. А тоже бывает огонь проскакивает.

В Нино[396] есть и огонь и свет. А Первухина я так и не раскусил.

Ну, пусть работает. Работы много везде.

4/IX-52

Вот и мы в дипломаты попали. Вчера долго говорили все вместе с китайцами. Только Мыкыты не было, он там ни к месту[397] (так в тексте. — С.К.). Вопросов много, китайцы крепко запрашивают. Понимают, что в Корее основной хомут у них, и жмут. Но молодцы. Умеют гнуть свою линию. Коба им немного поддается.

Сегодня снова был разговор, уже с корейцами. Дела у них идут неплохо. Понравился Ким Ир Сен[398]. Спокойный парень. В Москве он третий раз, но в кабинете у Кобы я его наблюдал впервые. Хорошо держится. С таким можно иметь дело.

В Америке об’явили, что в сентябре взорвут водородную бомбу на атолле Эниветок. Игорь подготовил проэкт Распоряжения Совмина по контролю атмосферы после взрыва. Подписал. А потом задумался. Может нам тоже надо заранее об’являть о взрыве?

Нет, нам так делать нельзя. Разрыв в запасах Атомных бомб большой, пока позволить себе не можем. Но надо подумать на будущее. Если заранее сказать, это признак силы и уверенности.

28/IX-52

Заср…нцы эти ученые. Хотели Келдыша засунуть в секретари Академии Наук. А он мне нужен в живом деле. Написал, пусть ищут другого кандидата. Тут отстаем по новой модели[399], а они хотели оторвать человека в самый неподходящий момент. И какого крепкого работника.

Сахарова[400] выдвигаем в Академию. Это хорошо. А может тоже станет потом заср…анцем? Непохоже, парень скромный и работящий. Такие не портятся.

Доклад на С’езд почти готов. Основной доклад будет делать Георгий. Будут большие изменения, он готовит новые кандидатуры в руководство, обсуждает с Кобой. Меня не спрашивают. А я бы дал кандидатуры. Из промышленности.

8/Х-52

Все идет хорошо. Коба нервничает, но настроен решительно. После С’езда проведем Пленум, Коба сказал, что хочет отойти от формального руководства, мы с Георгием его отговариваем. Коба ясно дает понять, что в будущем у него расчет на меня и Георгия. В ночь перед началом С’езда вызвал нас, очень крепкий был разговор. Потом были еще раз. Если он не передумает, будет хорошо[401].

Комментарий Сергея Кремлёва

С 5 по 14 октября 1952 года в Москве проходил XIX съезд ВКП(б), который закончился уже как съезд КПСС. На этом съезде был резко расширен состав Политбюро ЦК, которое теперь стало называться Президиумом ЦК. Состав высшего руководства партии был резко омоложен. Сразу после съезда состоялся Пленум ЦК. Странным образом эго стенограмма якобы не велась. Скорее всего она велась, но была после смерти Сталина и гибели Берии уничтожена. Отсутствие стенограммы по сей день даёт возможность «демократическим» «историкам» спекулировать на этой теме и утверждать, что Сталин чуть ли не смешивал на пленуме Молотова и Микояна с пресловутой «лагерной пылью». Но это ложь. И говорить так есть основания не только благодаря наличию ряда воспоминаний о пленуме, но и просто из анализа той ситуации.