«С Атомной бомбой мы живем!». Секретный дневник 1945-1953 гг

Наконец, забегая хронологически вперёд, обращу внимание читателя на следующий пикантный момент. Даже «продвинутые» «историки» отдают сегодня инициативу реабилитации врачей ЛСУК после смерти Сталина Берии. Мол, это он своей запиской в Президиум ЦК от 1 апреля 1953 года инициировал их освобождение и реабилитацию. Однако имеются вполне весомые свидетельства, начиная с заявления самого Хрущёва на июльском 1953 года Пленуме ЦК КПСС, что Берия лишь оформил коллективное желание всех членов Президиума ЦК на сей счёт. Включая желание самого Хрущёва.

Более того, из речи Хрущёва на июльском 1953 года Пленуме ЦК можно сделать вывод о том, что Берию просто вынудили поставить вопрос о реабилитации врачей.

Так почему же такую выдающуюся для «демократов» заслугу сами «демократы» по сей день отдают «палачу» Берии? Зачем на его с ног до головы залитом грязью и кровью облике они оставляют это «светлое» пятно?

Не для того ли, чтобы авторитетом Берии, которым он пользовался и пользуется у всех честных и осведомлённых людей, лишний раз прикрыть правду о том, что дело врачей не было, как его аттестует Борис Клейн из США, «символом бесчеловечности и преступной государственной воли», а было свидетельством глубочайшего нравственного падения врачей-убийц из ЛСУК и разоблачением их тягчайших государственных преступлений?

Понятно и то, почему Хрущёв так охотно прикрыл «дело врачей». Судя по всему, именно Хрущёв оказался той фигурой, которую враждебные СССР силы использовали, чтобы убрать Сталина. Что же до судьбы Берии, то она после убийства Сталина оказалась предрешенной двояко — как теми силами, которые организовали смерть Сталина, так и отношением к энергичному Берии самих его коллег, желавших после смерти Сталина расслабиться, а не тянуть по-прежнему, как волы, всё более тяжёлый государственный «воз».

20/XII-52

Год заканчивается, как начался — тревожно. После С’езда пока ничего особо не изменилось, но изменится крепко. И надо.

За кордоном тоже сложно. Эйзенхауэр ездил в Корею, чтобы стать президентом. Стал президентом, а дальше? Войну он так просто не кончит, если мы не будем нажимать. А у них на подходе Сверхбомба. У нас Игорь и Харитон тоже обещают, но у них денег до х…я, а у нас денег х..й. Не знаешь, где на что брать.

С сельским хозяйством хреново. Мартын Беруля[419] с Анастасом заседают, а толку нет. Коба сказал, что подключит меня и Георгия в комиссию по письму Холодова[420]. Наживу я у Мыкыты врага. И у Анастаса тоже.

Что им надо? Дела по горло, а они все амбицию гонят. Кто им виноват?

Нам надо бы немного свернуть свою внешнюю политику. С Тито Коба очень круто завернул. Тито заср…нец, но на него можно влиять. А так он просто уйдет к Америке и Черчилю (так в тексте. — С.К.).

А на Китай может не надо так надеяться. Коба им очень идет на встречу. Зачем? Они теперь от нас не уйдут так и так, к Америке им ходу нет. А Коба дает им больше, чем надо.

Ладно, сейчас главное разобраться у себя внутри. И собой бы заняться. Посмотрел в зеркало, толстею и толстею. Уже в волейбол не попрыгаешь. Сколько проживу при такой жизни, черт его знает.

Комментарий Сергея Кремлёва

1 ноября 1952 года ветеринарный техник Н.И. Холодов из Орехово-Зуевской районной ветлечебницы Орехово-Зуевского района Московской области написал письмо Сталину о положении в колхозах области. Подробно это, почти неизвестное, а на самом деле — одно из важнейших, событие в истории СССР в конце 1952 года я описал в своей книге «Зачем убили Сталина?», а сейчас ограничусь кратким изложением.

Письмо начиналось так:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Как член Коммунистической партии желаю получить от Вас ответ на такие вопросы, которые волнуют, может быть, миллионы людей Советского Союза и о которых никто не осмеливается говорить открыто на собраниях, так как за подобную критику вы будете сильно наказаны.

Я хочу остановиться на вопросах, связанных с сельским хозяйством.

Согласно нашей прессы, в сельском хозяйстве мы имеем громадные достижения и ни в одной газете не увидите сигналов о недостатках. Вам докладывают секретари обкомов, им докладывают секретари райкомов, последним докладывают с низов. По радио транслируют… Орехово-Зуевский район успешно завершил сельскохозяйственный год, досрочно рассчитался с государством.

Посмотрим же на самом деле, как обстоит дело в действительности…»

И далее Холодов описывал картину не то что невеселую, а просто убийственную. Причём безобразия творились в столичной области, где секретарём обкома был Н.С. Хрущёв (он же член ПБ, секретарь ЦК и первый секретарь МК КПСС).

5 ноября 1952 года письмо Холодова уже было в Особом секторе ЦК и в тот же день легло на стол Сталину.

10 ноября 1952 года Сталин адресовал копию Маленкову и Хрущёву.

3 декабря 1952 года Бюро Президиума ЦК поручило Хрущёву рассмотреть факты, изложенные в письме Холодова.