С автоматом в руках

- Не дай боже, - ответила тетя Благоутова. - Я бы этого не перенесла, ребята. Знаете, почему мы переехали в Лесов? Случилось это сразу после войны. Отец у нас был в деревне командиром гвардии. Они собирали поле сам оружие и патроны, чтобы не было несчастных случаев. Винтовки, автоматы и пистолеты. Отец все это в саду проверял и разряжал. Однажды случайно произошел вы стрел, и пуля угодила в ногу десятилетнему соседскому мальчишке, который все время вертелся возле. Отец был в отчаянии! Каждый день ездили мы к пареньку в больницу, возили ему разные лакомства. Отца судили за неосторожное обращение с оружием. Я плакала целыми днями. Мальчик стал слегка прихрамывать, всякие мысли мучили меня... В конце концов мы решили уехать куда-нибудь, где нам ничто бы не напоминало о случившемся. Нелегко было уезжать из деревни, где мы оба родились, где жили наши родители и родственники. А теперь вот мы здесь...

- Жалеете? - спросил тихо Цыган.

- Да нет... нам здесь хорошо. И с вами, ребята. Цыган быстро сменил тему разговора. Из головы у него не выходили эти танцы в Ходове. Солдаты должны были уйти оттуда часа в два ночи. Но что произошло потом? Где они были все это время? До рассвета в понедельник?

- Где-нибудь дрыхли и присматривались к местности, - предположил Хлоупек.

Они говорили об этом в присутствии Благоутов, ничего от них не скрывая, так как во всем верили им. Благоуты умели молчать.

Надо бы нам заглянуть на обе мельницы и в особняк. Поискать там следы.

- Так ведь они признались, Вашек, - возразил Стромек, - что проспали день и ночь у какого-то ручья в лачуге. Не все ли равно, где это было?

Вскоре они покинули благодатную тень под высоким кленом во дворе у Благоутов, перешли шоссе и, шагая мимо заброшенных домов, направились вниз, к мельнице. Уже год, как в ней никто не жил. Двери и окна были открыты, кое-где протекала поврежденная кровля. Еще недавно это была добротная постройка. Теперь между камнями на дамбе росла трава. "Дому нужны люди, людям нужен дом..." - подумали вахмистры.

- Здесь отдыхать только разбойникам, - ворчал Стромек. - Во внутренних районах страны не хватает квартир, люди мечтают иметь хотя бы одну комнату, а здесь вон сколько домов, да каких отличных.

- Не каждому сюда хочется, - сказал Цыган. - И Благоуты до сих пор оставались бы там, где родились, не случись этакого несчастья. Кое-кто думает, что разбогатеет на границе. Эти люди разламывают печи, обстукивают стены, ищут сокровища, а когда ничего не найдут, убираются назад. Или, к примеру, цыгане. Разведут кос тер посреди комнаты на полу, а когда дом сгорит, отправляются в следующий. Я бы им задал!

Храстецкий обернулся к Роубику:

- А ты бы стал здесь жить?

Роубик вытащил свою голову из гигантской печи, которую осматривал.

- А ты нет? Вон сколько земли, отличные постройки, сад... Был бы только город поближе. Когда-нибудь здесь будет ходить автобус, вот увидите.

Стромек осмотрел чердак. Ничего найти не удалось. "Наверное, ночевали в маленьком особняке", - решили ребята. Его уже осматривал Иван. Они вышли из мельницы и уселись на бетонном лотке над обветшалым мельничным колесом. Из глубины пруда время от времени, охотясь на мух, выскакивала форель.

- Раздобуду удочку, - мечтал Цыган, - и отправлюсь на рыбалку. Вы знаете, что такое форель в масле? А если не поймаю форель, то уж нарушителя - обязательно.

- Еще не известно, кого раньше, - смеялись ребята. - Скорее всего Славку Благоутову. Что-то уж очень ты вокруг нее крутишься. Смотри, чтоб ее отец тебе ноги не переломал. Девчонка-то еще очень молодая.

- Вот Роубику, - защищался Цыган, - как раз и нравится самая младшая. У нее еще достаточно времени для ребят, а он и хочет прослужить в Лесове еще пять лет!

- Не болтай глупостей! - отрезал Роубик и встал. - Пошли обратно к заставе.

- Яниш, Храстецкий, почта! - закричал им из окна дежурный.

И в самом деле, Храстецкого ждало письмо от Аленки. Цыгану написали из дому. Там все было по-старому. Все те же сетования по поводу того, что он никак не приезжает. Бабушка, мол, без конца плачет, скучает. Сообщали, что посылают посылку. Письмо шло к нему через половину Чехии, с Орлицких гор. Родителей он не видел уж второй год... Как-нибудь он обязательно к ним съездит, как только станет немного поспокойнее на границе. Если б только знать, когда придет это время.

- Вот увидите, скоро оно наступит, - утешал их Стромек. - Служба будет не бей лежачего, как у таможенников.

- Не знаешь, когда? - расхохотался Храстецкий.

- Я не княжна Либуша{9}, - вмешался в разговор Роубик, - но завтра утром, ребята, этого еще не случится. И послезавтра тоже. Через год или два, возможно, тоже.

Его пророчество сбылось полностью.