С Барнаби Бракетом случилось ужасное

— Но все равно невежливо, — сказала Элинор и очень громко заорала: то Барнаби решил, что настает его миг. — Ох, батюшки, — добавила она, покраснев лицом от всех этих трудов.

— Волноваться вам совершенно не из-за чего, — стоял на своем доктор, изготовившись ловить скользкого младенца; так регбист снова выходит на поле — одной ногой крепко упирается в траву позади, другая впереди и полусогнута, руки подставлены ловить мяч, который ему кинут.

Элинор опять завопила, потом откинулась назад, удивленно пытаясь отдышаться. Все тело ей давило изнутри, и она не знала, сколько еще этого напряжения она сможет выдержать.

— Тужьтесь, миссис Бракет! — велел доктор Сноу, и Элинор заорала в третий раз, заставляя себя поднатужиться изо всех сил.

Меж тем медсестра положила ей на голову холодный компресс. Но Элинор это никак не утешило — она громко взвыла, а потом произнесла слово, которого никогда в жизни не произносила и считала крайне оскорбительным, если кто-то употреблял его на работе. Короткое слово. Один слог. Но оно, похоже, выражало все, что она чувствовала в этот самый миг.

— Вот так так! — бодро вскричал доктор Сноу. — Идет, идет! Раз, два, три — и поднатужимся посильней, а? Раз…

Элинор сделала вдох.

— Два…

Элинор ахнула.

— Три!

И тут же — прекрасное облегчение и детский плач. Элинор вся обмякла и застонала: хорошо, что эта пытка закончилась.

— Ох и ничего себе… — мгновение спустя произнес доктор Сноу, и Элинор удивленно оторвала голову от подушки.

— Что случилось? — спросила она.

— Необычайнейшая штука, — ответил доктор.

Элинор села, хотя у нее все болело, чтобы получше рассмотреть младенца, вызвавшего такую необычную реакцию.

— Но где же он? — спросила она, потому что на руках доктор Сноу его отнюдь не держал, да и в ногах кровати младенца не было. И тут же заметила, что ни доктор, ни медсестра на нее уже не смотрят, а уставились, разинув рты, на потолок. Младенец — ее собственный младенец — прижимался там к белым прямоугольным плиткам и смотрел на них сверху вниз с нахальной улыбкой.

— Там, — изумленно ответил доктор Сноу, и это была правда. Ребенок действительно был там. Поскольку Барнаби Бракет, третий ребенок самой обычной семьи, что только жила в Южном полушарии, едва родившись, уже доказал, что он какой угодно, только не обычный. Он отказался повиноваться самому основному правилу на свете.

Закону всемирного тяготения.

Глава 2

Матрас на потолке

Барнаби выписали из роддома через три дня и привезли домой знакомиться с Генри и Мелани.

— Ваш брат немного отличается от всех нас, — сказал им Элистер за завтраком в то утро. Он очень тщательно выбирал слова. — Я уверен, что это временно, однако все равно тревожит. Только не надо на него таращиться, хорошо? Если он решит, что вы обращаете на него внимание, он и потом не прекратит своих глупостей.

Дети удивленно переглянулись: о чем это папа вообще говорит?

— У него две головы? — спросил Генри, протянув руку за джемом. По утрам ему нравилось мазать джемом тосты. А вот по вечерам — нет: на ужин он предпочитал клубничное варенье.

— Нет, конечно же, двух голов у него нет, — раздраженно ответил Элистер. — У кого на свете вообще бывает две головы?

— У двуглавого чудища морского, — сказал Генри, недавно читавший книжку про двуглавое морское чудище по имени Орко, которое бесчинствовало в Индийском океане.

— Могу тебя заверить, что твой брат — никакое не морское двуглавое чудище, — сказал Элистер.

— А хвостик у него есть? — спросила Мелани, собрав пустые миски и аккуратно складывая их в мойку. Семейный пес — Капитан У. Э. Джонз,[1]

животное неопределенной породы и неведомого происхождения — при слове «хвостик» задрал голову и принялся гоняться по всей кухне за своим; он кружил и кружил, пока не упал и не остался лежать на полу, тяжело дыша, в полном восторге от самого себя.

— С какой это стати у младенца должен быть хвостик? — вздохнув поглубже, спросил Элистер. — Честное слово, дети, у вас воображение разыгралось. Даже не знаю, где вы это все берете. Ни у вашей мамы, ни у меня никакого воображения нету, и мы вас совершенно точно воспитывали без него.

— А мне бы хотелось хвостик, — задумчиво произнес Генри.

— А я бы хотела стать двуглавым чудищем морским, — сказала Мелани.

— Ну так у тебя его нет, — рявкнул Элистер, сердито посмотрев на сына. — И ты не оно, — добавил он, ткнув пальцем в дочь. — Поэтому давайте-ка вы опять станете обычными детьми и приведете здесь все в порядок, чтобы комар носа не подточил, договорились? Мы ждем гостя, не забывайте.

— Ну он уж точно никакой не гость, — нахмурился Генри. — Он наш младший братик.

— Да, разумеется, — сказал Элистер после крохотной паузы.

Прошло чуть больше часа, и в такси к дому подъехала Элинор. В руках она держала беспокойного Барнаби.