С ключом на шее (СИ)

Ольга тихо отступила к столу, глотнула коньяка прямо из горлышка и быстро запихнула бутылку на место. Она уже заталкивала обратно рассыпанные чайные пакетики, когда на кухню бочком прокралась Полинка. Ольга почувствовала ее присутствие всей спиной — нежный жар, колючая беспомощная злость, огромные горячие ладони, сжимающие сердце. Не торопясь, она пристроила последний пакет — приблудную упаковку молотого кофе, — и обернулась.

Полинка на мгновение собралась, цепко взглянула Ольге в лицо — успокоилась? Орать не будет? Распахнула холодильник, уставилась в его недра, густо заросшие инеем. Цапнула кусок сыра.

— Аппетит перебьешь, — машинально сказала Ольга. — Небось еще и в кафешку после кино зашла, а ужинать кто будет?

— Потом, — отмахнулась Полина с набитым ртом. — А я в кафешке ту тетку, которая с утра приходила, видела. Какая-то она странная, да?

Ольга через силу пожала плечами.

— Кстати! — Полина швырнула огрызок сыра прямо на стол, опрометью бросилась в комнату и через несколько секунд вернулась с белым картонным прямоугольником в руке. — Вот, забыла отдать…

Ольга обалдело уставилась на визитку. Нигдеева Яна Александровна… Доцент кафедры этнографии… Ольга моргнула. Янка с визиткой? Янка — доцент?!

— А на вид чокнутая, да? — сказала Полина. — Сама старая, а строит из себя хипстершу…

— Кого?!

— Не важно. А что ей от тебя надо вообще?

Ольга покачала головой. В ушах нарастал размеренный звон; несколько кошмарных мгновений казалось, что этот безумный день, невыносимые разговоры, выпитый на голодный желудок коньяк доконали ее, и дело идет к инсульту. Сама старая, а строит из себя… Потом Полинка дернула носом и чуть склонила голову набок. Ольга одновременно осознала, откуда идет звук, и задохнулась от ужаса, поняв, что Полинка тоже слышит этот невозможный звон, давно оставшийся в прошлом.

— Беги в комнату, я ужином займусь, — быстро сказала она. Сказала громко, пытаясь заглушить нарастающий звук.

— Помочь? — спросила Полинка.

— Не мешать, — криво улыбнулась Ольга, и Полинка, тихо фыркнув, наконец вышла.

Ольга бросилась к окну. Жека шагал по улице, держа почерневший от грязи колокол за рукоятку, раструбом вверх, как держали его мусорщики двадцать, тридцать лет назад, а может, и раньше, когда ни Ольги, ни даже города О. не было на свете. Жека нес колокол торжественно, как факел, с гордостью римского императора, исполненный серьезности и осознания важности своего дела. Когда звон стал оглушительным, Ольга распахнула окно и залезла коленками на подоконник.

— Совсем сдурел? — заорала она, но Жека уже прекратил шествие, колокол смолк, и в наступившей тишине голос Ольги прозвучал дико и скрипуче, как вопль обезумевшей старухи.

— Привет, — улыбнулся Жека. — Вот, видишь? — он тряхнул колоколом, и Ольга почувствовала, как барабанные перепонки вдавливает прямо в мозг. — Мусорка приехала.

— Что за фигня? — спросила она гораздо громче, чем нужно. — Какая, к черту, мусорка, уже двадцать лет как баки стоят! Ты что, так с тех пор и ходишь?

— Ну не все время, — повел плечами Жека. — Я просто подумал — мало ли. Подумал — вдруг тебе что выкинуть надо.

Ольга отшатнулась. Увидела визитку, так и зажатую в пальцах.

— Ну что? — спросил Жека. — А то знаешь, он долго стоять не будет. Три минуты — и дальше поехал, расписание же, люди ждут. Так тебе надо выкинуть чего или как?

Он топтался под окном, доброжелательный и спокойный; горбатый нос багрово светился в жемчужной пелене мороси, маленькие глазки в светлых ресницах моргали и щурились, будто Жека терпеливо смотрел вдаль. Он готов был ждать, но не очень долго. Ровно столько, сколько положено.

Ольга снова посмотрела на визитку и до боли закусила губу.

* * *

— Мааам! В дверь звонят, не слышишь, что ли?

Она слышала. Звонки один за другим ввинчивались в уши — неторопливые, уверенные, настойчивые, ритмичные, как звон мусорного колокола. Полинка тенью выскользнула в коридор, тревожно уставилась на Ольгу, замершую в проеме кухни.

— Может, из больницы? — тихо спросила она. — У тебя телефон отключен, что ли?

Ольга привалилась плечом к косяку, сложила руки на груди и прикрыла глаза. Рано или поздно тому, кто стоит за дверью, придется уйти. Не станет же он давить на кнопку всю ночь.

— Мам, ты открывать не будешь, что ли, так и будешь стоять? — спросила Полинка, и в ее возмущенном голоске послышался испуг. Ольга молча покачала головой. — Кто там? — совсем тихо спросила Полинка, и Ольга дернула плечом. Звонки продолжались. Все такие же равномерные и уверенные. Как будто робот звонит. Как будто не человек… Ольга взглянула на дочь. В полутемном коридоре глаза Полинки казались топазовыми. Как бледно-голубые кристаллы на цветной вклейке в книге, которую показывала Янка. Восемь из десяти по шкале твердости. Почему она это знает? Зачем она это помнит?!