С крыла на крыло

 Минов, должно быть, прочел в который раз: "Иосиф Уншлихт" - надпись свободно умещалась на борту. А планер представился большой швейной иглой. В ушко протаскивают пилота. Чем тоньше нитка, тем легче вдеть. Пилоту помогают забраться, лечь на спину, вытянув ноги в глубь носа. Из "ушка" чуть выглядывает голова.

 Минов решил:

 - Летать будем на Г-девятых, и Хапов тоже. Вам делать "колокол", - и посмотрел на Валентина. - Планер "Иосиф Уншлихт" покажем на земле. Теперь разберемся с каждым, - добавил начальник, открывая планшет, - чтоб не болтались на солнце, чтобы видно было с трибун.

 Ровно в двенадцать со стороны шоссе показались машины. Остановились примерно против посадочного "Т". Некоторое время стояли. Может быть, с минуту никто не выходил. Замерли в строю голубые комбинезоны.

 Наконец из одной машины показался военный, вылез, осмотрелся вокруг. Это был Ворошилов. За ним не торопясь вышел Сталин. Потом все остальные.

 Ворошилов помедлил и зашагал к начальнику летной части аэроклуба. Тот вытянулся, стал рапортовать.

 Сталин и другие остановились поодаль.

 Ворошилов обошел первый строй и спросил вначале тихо:

 - Это кто?

 - Планеристы, - ответил начнет.

 - Здравствуйте, товарищи планеристы! - громко приветствовал Ворошилов.

 - Здравия желаем, товарищ нарком! - прокричали в ответ, не отводя глаз.

 В это время автомобили обогнули строй, а гости передвинулись к скамейкам левее. Собралось человек сто: члены правительства, должностные лица. Были там и начальник ВВС Алкснис, Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев, Председатель ЦС Осоавиахима Эйдеман.

 Первыми в воздух пошли планеры. Тройками за самолетами Р-5. Им минут десять набирать высоту. Чтобы заполнить это время, Минов открыл парад. Он взлетел, сидя в задней кабине самолета и сделал несколько фигур, восьмерку в глубоком вираже, держа нижнее крыло метра на два от земли. Вокруг правительства.

 Все поворачивались, следя за ним. Передняя кабина зияла пустотой, в задней белел шлем Минова. Самолет был виден все время в плане; одним крылом расчерчивал небо, другим - землю.

 Когда он сел, планеристы уже начали кувыркаться. Петли, иммельманы, штопор, летали на спине - все тут было, но без эксцессов.

 Пошли на посадку - на скамьях зааплодировали.

 Сталин пригласил Минова. Тот подошел. Ворошилов его представил.

 - Это хорошо получилось, - сказал Сталин, смотря снизу вверх на Минова. - Скажите, вы летали на серийном самолете? - спросил Сталин с сильным акцентом, негромко, только с ударением на слове "сэрийном".

 - Да, на серийном, - ответил Минов.

 - А как вы готовились к полету? - продолжал Сталин, то и дело поднося к усам кривую трубку.

 Минов был немного озадачен. Сказал, что тщательно осмотрел машину, проверил ее заправку, узлы крепления...

 - Я не о том. Это понятно. Я спрашиваю: что вы еще сделали на машине? - пыхнул дымком Сталин.

 - Мы сняли переднее сиденье... Чтобы облегчить машину, - сказал Минов, теряясь в догадках: "К чему все это?"

 Сталин посмотрел на Ворошилова с выражением "вот видишь?".

 - Ну, а что еще?

 - Снял переднее управление, - оно мне тоже не нужно в этом полете.

 - А как заправка?

 - Полет на десять минут, я взял бензина и масла на пятнадцать, - ответил Минов.

 Сталин разгладил усы, не выпуская трубки из руки. Смотрел хитро на Ворошилова. Глаза его говорили: "Ну, кто прав?"

 - Так что... Не совсем серийный, выходит, ваш самолет... товарищ Минов.

 На этом разговор окончился.

 На старт уже вырулил командир эскадрильи Центрального аэроклуба Алексеев.

 Минов отошел, несколько обескураженный: "Вот те на!.. Такие детали... Ну и информация!"

 Взлетая "Учеником" - так он назвал свой первый номер, - Алексеев сразу отклонил полностью руль направления, чуть не сорвал колеса - взлетев со сносом, метнулся в другую сторону, вздыбил машину.

 Он падал на крыло, выбирался у самой земли, летал боком, терял скорость и сыпался опять к земле будто листом фанеры, а всех не покидало чувство страха: вот-вот... и груда клочьев деревянного и металлического хлама.

 Впрочем, на этот раз публике удалось отделаться "легким испугом".

 Алексеев сел, правда, чтобы тут же подняться на новый аттракцион - "Посадку со штопора".

 На тренировках это ему удавалось не раз.

 Метров с пятисот начнет в направлении посадочного знака - сорвется: раз... два... три... В конце четвертого витка выйдет, снизится немного и сядет прямо к "Т".

 Его смущало: не многовато ли остается высоты? Не так эффектно. Пониже бы...

 Накануне он спросил Минова:

 - Как вы думаете, Леонид Григорьевич, если я прихвачу пятый виток? Чтобы вывести прямо у земли...

 - Да вы что?! - Минов взглянул: "Не шутит ли?"

 Алексеев улыбался.

 - Вы и так выскакиваете ниже ста. А виток потребует ровно ста метров высоты... Тогда все нужно начинать заново, всю тренировку с большей высоты! Или покончить с этой мыслью, - сказал Минов, не оставляя места компромиссу.