С любовью, верой и отвагой

Сундук заполнялся быстро. Но ещё быстрее исчезали неведомо куда деньги. Этот процесс вышел из-под её контроля, и она ничего не могла с собой поделать. Наконец у неё осталось лишь двести рублей, отложенных для покупки верховой лошади. Потом от них она взяла пятьдесят рублей, потом — тридцать, потом ещё сто рублей отнесла на почту и послала отцу — надень ангела её сына, названного в честь Иоанна Крестителя. С Вильно, богатым, шумным, услужливым, весёлым, надо было прощаться. Она сделала это, когда в её бумажнике находился всего один серебряный рубль.

2. ПРИБЫТИЕ В ПОЛК

Мне должно было отдать свой последний

рубль, чтобы доехать в Рожища, где квартирует

эскадрон Дымчевича. Командующий этим

эскадроном штабс-ротмистр принял меня с

начальническою важностью, которая, однако ж,

ему не очень пристала как по незначительности

его звания, так и по наружности: он чрезвычайно

мал ростом, курнос и выражение лица простонародное.

Первый вопрос его был: «Есть ли у вас верховая

лошадь?» Я отвечала, что нет...

Н. Дурова. Кавалерист-девица.

Происшествие в России. Ч. 1.

Майор Дымчевич, временно исполнявший обязанности командира батальона вместо подполковника князя Щербатова, бегло просмотрел все документы и взглянул на нового офицера. Таких мальчишек, поступавших на службу с радужными планами и намерениями, он на своём веку перевидал немало. Мундир сшит у дорогого портного, сам благоухает туалетной водой, на груди — знак отличия Военного ордена, значит, успел повоевать в нижних чинах. Мечтает небось о новых походах, о подвигах, о славе. Полковая жизнь в тишайшей Малороссии скоро его успокоит. Будет он, как все, тянуть безответно лямку строевой службы.

   — Давно ли вы из Петербурга? — спросил Дымчевич у Надежды.

   — Месяц, господин майор.

   — Служили, часом, не в уланском полку великого князя цесаревича Константина Павловича?

   — Нет.

   — Что ж, у меня в эскадроне есть вакансия. Я беру вас к себе.

   — Премного благодарен за доверие, господин майор.

   — Свои бумаги отдадите полковому адъютанту. Потом отправляйтесь в село Рожище. Штаб моего эскадрона там. Временно примете взвод поручика Докукина, который в отпуске.

   — Слушаюсь, господин майор.

   — Через две недели прошу пожаловать в Луцк, на благотворительный бал, который даёт моя жена. Там и представитесь всему полковому обществу.

   — Спасибо за приглашение. Честь имею откланяться, господин майор! — Надежда щёлкнула каблуками и чётко повернулась кругом.

   — О, да у вас ташка необразцовая! — воскликнул Дымчевич. — Где вы её заказывали?

   — В Вильно.

   — Они вам выложили галун «городками», кои отменены в середине прошлого года. Надобно теперь иметь галун совершенно гладкий...

За исключением этой детали её знакомство с новым командиром прошло удачно, и Надежда, уже больше уверенная в себе, отправилась в село Рожище, что находилось вёрстах в двадцати от Луцка, на берегу реки Стырь. Старший в эскадроне офицер, штабс-ротмистр Мальченко, принял её совсем неласково.

Что ему не понравилось в корнете Александрове, одному Богу известно. Может быть, мундир из английского сукна, в то время как сам Мальченко довольствовался отечественным, весьма грубой выделки и ценою по четыре с половиной рубля за аршин. Может быть, юный возраст и при таком возрасте офицерский чин, потому что Мальченко в свои семнадцать лет был только сержантом и никаких наград не имел.

Но прицепился он к ней из-за верховой лошади. Надежда говорила ему, что по установлению императора Павла I она имеет право на строевую лошадь безвозмездно от казны. Штабс-ротмистр отвечал ей, что на одной лошади офицеру служить несподручно, а надо иметь по крайней мере три: две собственных, строевую и вьючную, и третью от казны строевую, которую в полку выдадут по мере возможности, но сейчас свободных казённо-офицерских лошадей у них не имеется. Ни о чём таком она не знала, а если бы знала, то, наверное, не заказала бы в Вильно лишнюю мундирную пару, отделанную золотом.

Из Рожищ Мальченко отправил Надежду дальше — в деревеньку Березолупы, где квартировал взвод поручика Докукина, но пригласил вечером быть у него в доме, чтобы познакомиться со всеми офицерами эскадрона. Существовала такая традиция: свободное от службы время офицеры обычно проводили на квартире своего командира, который держал открытый стол для всех. Так складывалась полковая семья, полковое товарищество, где всё было общее — честь, труды, опасности, награды и наказания.