С неба женщина упала

Подписи не было, да она и не была нужна. Я задумалась. Поднявшись на свой этаж, подошла к окну. На площадке возле бассейна я заметила одиноко сидящую в кресле-качалке Полину.

«Ага! Самолет-разведчик! — догадалась я. — Хватит дурака валять. Идем ва-банк!»

— Антон! — я просяще заглянула ему в глаза. — Я уже извинялась за свое необычное поведение. Но у меня к вам есть еще одна просьба.

Антуан глубоко вздохнул и приготовился.

— Мне необходимо уйти, — я виновато заморгала, — хотя мы и решили идти на пляж. Но... около бассейна я заметила очень грустную Полину. Вы могли бы спуститься поболтать с ней...

Антуан поднял на меня лукавые глаза и поинтересовался:

— Не эта ли маленькая бумажка так нарушить весь план?

Я, смущаясь и краснея, кивнула головой, потом протянула

ему листок. И если я не выглядела как влюбленная дура, пусть меня повесят.

— О-ля-ля! — сказал оживившийся француз. — Я согласен.

— Только... — Он моментально замер и напрягся, ожидая очередной неприятности. — Я вас очень прошу уйти через пять минут после меня. И, пожалуйста, на вопросы Полины отвечайте, что я прилегла отдохнуть. И что, когда вы уходили, я точно была здесь.

Он покачал головой и ответил:

— Алья, если вам это нужно, можно сказать, что я — ваша мама.

— Спасибо! — Я засмеялась и чмокнула его в щеку.

Сменив наряд на более подходящий для данного случая,

я на несколько мгновений присела и закрыла глаза. Потом встала, махнула рукой Антуану и решительно открыла дверь. Выйти из отеля я намеревалась через ресторан, чтобы не попасться на глаза Полине. Почему именно так, я еще не знала, но чувствовала, что это будет правильно. Сделав большой круг, придерживаясь тени деревьев, я осторожно пробралась к изумительной беседке из белого мрамора, щедро обсаженной с наружной стороны дурманящими белыми лилиями. Беседка находилась довольно далеко от отеля, до последнего момента я тщетно пыталась представить, как мне себя вести и что все это значит.

Войдя в беседку, я замерла. Сидевший на скамье Виталий вскочил, сделал ко мне шаг и тоже замер, прижав руку к сердцу.

«Ясно, — плотоядно усмехнулась я. — Ох, и не люблю я всей этой дребедени!»

Крошечное копытце сделало робкий шажок, грациозная шейка плавно изогнулась. Чуть развернув головку вбок, лань осторожно покосилась на человека. В ее огромных черных глазах явственно читалась просьба:

— Не пугайте меня! Мне так страшно...

— Алевтина... — прошептал поверженный Виталька, — ты...

Больше всего я опасалась, как бы он не бухнулся на колени и не принялся читать Шекспира. Я прекрасно знала, что в подобных сценах выгляжу дура дурой.

— Ты пришла! — Он явно замахнулся не меньше чем на «Оскара» за лучшую мужскую роль, но взял слишком высоко и, как теперь вернуться на землю, не знал.

Углядев опасные симптомы падания на колени, я неторопливо, но решительно проплыла через беседку и опустилась на скамью.

— Так это твоя записка! — Я затрепетала ресницами. — Я здесь...

—Я знаю, что это глупо... Как только я тебя увидел там за столиком...

«Очень похоже на сцену в беседке из «Мистера Икс»! Сейчас выяснится, что он по ночам моет сортиры в отеле...» — несмотря на разыгрывающуюся мелодраму, я здорово, отвлекалась. Видимо, рассеянность меня и подвела,

потому что я все-таки проглядела момент, когда Виталий брякнулся на колени. Вернее на одно колено, которым он умудрился приземлиться точно на мысок моей туфельки. От неожиданности и боли я молча вытаращила глаза и мелко затрясла головой, что было воспринято как подтверждение его слов и моих к нему чувств. Стиснув зубы, я элегантно выдернула из-под Виталия ногу, удивляясь, почему это он ничего необычного не заметил. Но портить подобное начало высказываниями типа «Ты, что, слепой?» было бы жестоко, поэтому я промолчала.

Пропустив большую часть пылких слов из-за приключившейся неприятности, я не слишком расстроилась, понимая, что это только вступление, а конкретные предложения еще впереди. Вот он наконец выговорился и теперь пытливо меня разглядывал. Путного в голову ничего не шло. Тогда для начала я нежным жестом попросила его сесть рядом на скамью. Для верности сказала вслух:

— Виталий, поднимись, пожалуйста! — что он с удовольствием и проделал.

Мое решение принять игру Виталия, изображая вспыхнувшую ответную страсть, сейчас показалось мне несколько поспешным и глупым. И если с его стороны было довольно странно предъявлять мне какие-то претензии после двух дней шапочного знакомства, то и мое ответное чувство должно выглядеть не очень натурально. Для себя я находила только одно объяснение — ему необходимо во что бы то ни стало доподлинно выяснить, что Сомова Алевтина Георгиевна, расставшаяся со своим паспортом не в самый удачный момент, именно я, а не кто-то другой. Но не спросишь же об этом в лоб!