С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      - Погулять вышел, - иду, не оборачиваясь, делая сначала робкий шажок, за ним еще один, и еще. Мне страшно, до усрачки страшно, а еще до жути интересно, что будет дальше. Если Юрий решил убить меня, то пускай сделает это сейчас, хватит, отбегался.

      До забора всего пара метров, вижу удобный выступ, нужно только удачно оттолкнуться и…

      - Я не отпущу тебя, Глеб, - звучит слишком обреченно, а мне заскулить хочется от непрошибаемого эгоизма этого мужчины, - просто не смогу.

      Оборачиваюсь, а так хочется провалиться под землю, только не видеть этого человека.

      Юрий как всегда великолепен, несмотря на отсутствие пиджака, немного измятую рубашку и запылившиеся от бега ботинки. Он смотрит мне прямо в душу, стараясь забраться в самые укромные уголки моей души и завладеть мной без остатка.

      И в этот момент, в этот самый чертов час, я понимаю, что вся ненависть, вся злоба, разом ушли из моего сердца. Мне просто стало его жаль. Словно гора с плеч, этот неподъемный груз больше не давит. И так, блядь, жить захотелось. Он же болен, Юрий просто болен, он сам не понимает, зачем я ему нужен, возможно, эта больная связь с прошлым, которое он боится отпустить, кто знает, но ненависти больше нет. И все бы ничего, но звуки стрельбы стихли, а это значит, что подмога скоро будет здесь.

      Думай, Глеб, думай…

      Начинаю медленно, плавно, словно крадучись идти к нему. Слегка опущенные веки, как бы виновато, неловкие шаги и поникшие плечи. Юрий напрягся, так и продолжая наставлять на меня пистолет.

      Еще совсем чуть-чуть, подхожу почти вплотную, легким движением руки оттолкнув его руку в сторону и прижавшись к его груди, обнимаю за шею.

      Хочу провалиться сквозь землю, хочу придушить его своими руками, но не делать того, что делаю именно сейчас. Ветер завывает в кронах деревьев, неподалеку слышен гром и можно заметить мелькнувшую молнию, предвестник беды, но я, как под гипнозом, не замечаю ничего вокруг.

      Нет смущения или робости, скорее наигранная покорность в которую не верю даже я, а вот он по-моему верит. Его дыхание участилось, взгляд стал расфокусированным и немного пьяным, он будто в шоке.

      Скольжу пальцами по его шее, прижимаюсь сухими губами к уголку мягких губ, как бы дразня, а сам борюсь с желанием удержать содержимое желудка в прежнем состоянии, потому что от комичности и идиотизма ситуации реально тошнит.

      Он не двигается, лишь смотрит на меня, беспорядочно шарит по лицу и молчит. Прижимаюсь к его губам, думаю, я могу себе позволить этот прощальный поцелуй. Он отвечает, пытается перехватить инициативу, но из него будто все силы высосали. Ситуация для него такая непривычная и нелогичная, что он теряется. Не знает, как следует поступить, что сделать, и эта борьба отчетливо видна на его лице.

      Не отстраняясь, резким точным ударом бью его в пах. Он, застонав, подается корпусом вперед и падает на колени, с ноги бью ему в челюсть, не испытывая ни сострадания, ни жалости и, проследив как мужчина бессознательно падает на траву, не сдержавшись, просто из вредности, пинаю его в живот. Откидываю выпавший из ослабевшей руки пистолет в кусты и лечу к забору.

      Не то чтобы я грациозно перемахнул через забор, да и запрыгнуть у меня на него вышло только со второго раза, но стоило оказаться с другой стороны стены, услышал глухой выстрел в спину. Кажись, очухался, живучий старикашка.

      Пытаясь оглядеться и вообще понять, где я и что делать, цепляю взглядом спокойно стоящего у старенькой иномарки парня. Ему что, стоять больше негде? И звуки пальбы его не пугают, вроде. Может псих?

      Делать нечего, выбора у меня нет, придется одолжить его машину.

      То, что благодаря моим товарищам, ну я знаю только Сашку, кто там был еще, понять не успел, мне теперь придется бежать. Вот только куда? Зачем? И где теперь искать Вика? Черт, как же все перевернулось с ног на голову всего за один год.

      - Пацан, ключи давай, - хотел сказать спокойно, а получилось… кажется я напугал его.

      - Ты ахуел? – от такого вопроса я реально… удивился.

      - Вик? – срываясь на нервное икание, смахиваю с парня кепку и темные очки, да так и залипаю. Это вообще что?

      Логично, что я его не узнал. Вместо моего блондинистого, ну пускай не очень блондинистого, чудовища, передо мной почти нормальный парень. Брюнет, темные, как сама ночь, коротко стриженые волосы, такие же черные брови и ресницы, хотя они были светлые. Вместо привычных джинсов и толстовки прямые идеально отглаженные брюки, сверкающие туфли и выглаженная голубая рубашка с черными пуговицами. Где мой гопник и что это за мажор?

      - Последние мозги оттрахали? – огрызается Вик и, подняв кепку, надевает ее обратно.

      - Это что за балаган? – ору на него, начиная понимать, чья это была «гениальная» идея.

      - В машину, живо! – орет спрыгнувший со стены Сашка, и я с завистью замечаю, что получилось это у него более грациозно. Он, не раздумывая, заталкивает меня на заднее сидение, Вик сам прыгает за руль и, оббежав тачку, садится на переднее пассажирское, перезаряжая пистолет с поразительным хладнокровием.