С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      Отогрел, накормил, оставил жить в старой бабушкиной квартире, сам проживая в отдельной, оставленной родителями. Присматривал по возможности, удивляясь, как неприятности находят это дерзкое, ершистое недоразумение повсюду. Он единственный понял, что дерзит и огрызается Глеб не потому, что реально хочет оскорбить, а потому, что именно так общается, выражая свои эмоции, как умеет.

      Не раз приходилось вытаскивать пацана с того света. Последний раз, когда тот вляпался в такие неприятности, Глеба вытаскивали всем районом и это было страшно. После вынужденного набитого ебала и объяснения, что он был не прав, Глеб успокоился, вот только выяснившаяся причина его спокойствия, повергла Илью в шок. Парень подсел на наркоту, зато стал в разы спокойнее, теряясь в наркотическом опьянении и не кидаясь на рожон. Это было жутко признать, но изменить что-то не получилось. Илья смирился, оставаясь по возможности рядом и поддерживая товарища.

      Глеб, найдя отдушину, заглушающую весь страх преследования, ужас просыпаться по ночам в кошмарах и смеяться в подушку, заходясь в истерике, потому что плакать он так и не научился. Он нашел выход и был этому рад, ни разу не пожалев о принятом решении.

      Ему больше не нужны были ни деньги, ни связи, ни дорогие шмотки, он был свободен и принадлежал сам себе. Ему не нужен был никто. Он жил и начал дышать. Постепенно кошмары прошлого отошли на второй план, и вот тогда началась жизнь, о которой он мечтал на протяжении полутора лет.

      Глеб дернул головой, отгоняя всплывшие воспоминания, которые, кажется, перестали кровоточить, раны хоть и заросли, но рубцы все еще ощущались, но жить было можно. Тем более появился просвет, который он не ждал, не хотел, но он появился, ворвался в его жизнь, никого не спрашивая, и так же стремительно исчезает, уже в который раз.

      Все происходящее выбило любое желание думать, накатила апатия и безысходность, хотелось смеяться над комичностью ситуации, а еще плакать. Правда, как это делать, Глеб уже успел забыть.

Может оно и к лучшему? Теперь Вик точно не подойдет к нему, посчитает грязным, мерзким, отвратительным уебком, не способным ценить то, что ему дано. Глеб и был таким, вот только упускать парня было тяжело, видеть, как его машина отъезжает, мучительно медленно, убивая своей неторопливостью. Хотелось бежать, догнать, прижать к себе и объяснить, но ноги словно приросли к бетону заснеженного балкона, а руки опустились. Наверное, все к лучшему. У этих отношений не было будущего. Так почему, черт подери, так давит в груди нарастающее беспокойство, выматывает, и все больше хочется наступить себе на горло, задушить гордость и позвонить? Убедиться, что он не наделает глупостей.

      Ночь давно вошла в свои права, укрыв спящий город темным одеялом. Настенные часы показывают начало первого, пальцы уже немеют от напряжения, вертеть телефон в руках нет сил, его просто хочется отбросить в сторону, разбить, растоптать, а сим-карту съесть, так, на всякий случай.

      - Чертов, пацан! – вспылил Глеб, откидываясь на спину и бездумно разглядывая потолок. Как же это тяжело - ломать себя, нереально больно.

      «Ты дома?» - все, что приходит в голову. Отправляет и чувствует, как сердце начинает колотиться, как заведенное, бьется с такой силой, что в тишине пустой комнаты можно услышать его удары. Это болезненное ожидание сводит с ума.

      Глеб был готов услышать все, что угодно: маты, проклятья, да хоть тишину вместо ответа, но только не сухое: «Да». Одно слово, а дышать стало легче. Вот только верилось с трудом, словно шестое чувство - он не дома, его там точно нет.

      «Врешь»

      «Вру»

      «Ты где, придурок?» - если он напился, да еще и за рулем, может случиться непоправимое.

      «А что?» - как удар под дых. И как ему объяснить, какого хуя Глеб пишет, если сам в косяках и, по идее, должен быть тише воды, ниже травы и вообще не высовываться.

      «Вик, где ты?» - раздражение нарастает и хочется сорваться с места, только куда бежать, где искать и нахуя оно все надо?

      «Ты не ответил»

      «Блядь, давай нормально поговорим, не через телефон. Где тебя забрать?» - слова сами пришли в голову, а пальцы, подчиняясь мозгу, вывели их на экран.

      «Давай, я в больнице»

      Сердце пропустило удар, вздох застрял в горле, и телефон все-таки встретился со стеной, разлетевшись на несколько частей. Хорошо, что Глеб успел запомнить адрес. Какого хуя он в больнице?

      - Блядь, Глеб, ты феноменальный долбоеб. Довел ребенка. Не хватало ему суициднуть, пиздец просто. Ну что за долбоеб??? – Глеб еще много чего орал, пока бессознательно мотался по комнате, не в силах выйти из дома, боясь встретиться с суровой реальностью.

  Часть 20

От автора