С ней будут проблемы!

На мгновение перед глазами даже мелькнуло платье моей лучшей подруги и отчаянные толчки накачанной задницы между ними. Несколько долгих минут я стояла, не в силах отвести глаз от этой вбивающейся друг в друга парочки, слушая их томные вздохи и стоны. Это было подобно обрушившемуся с безоблачного неба холодному ливню с градом. Не верилось! Ведь еще полчаса назад она помогала мне с платьем и уверяла, что Сергей безумно в меня влюблен. А он обворожительно улыбался и заверял, что счастлив, потому что сегодня вечером получит право называть меня своей. Я же смущенно краснела, слушая его двусмысленные намеки, но неискушенное девичье сердце застенчиво трепыхалось, и я вполне была готова уступить его настойчивости.

— …так хочешь видеть ее в моей постели? — долетел до меня смешок Сергея, выдергивая из этого странного оцепенения.

— Хочу…, - промурлыкала подруга, — сбить с нее спесь, увидеть ее заплаканное лицо, когда до нее дойдет, что ты собой представляешь, дорогой.

«Не дождешься, дорогая», — усмехнулась я, отступая обратно в темный коридор, размазывая злые слезы на лице и глуша причудливый вихрь эмоций — боли от предательства; разочарования от неразделенной первой любви; самобичевания из-за собственной наивности и глупости; отчаяния от крушения надежд; облегчения о того, что я узнала это сейчас, а не тогда, когда за мою юбку будет цепляться малыш, о котором я страстно мечтала, и новый виток боли от того, что не будет этого самого малыша с голубыми, как у Сергея, глазами. И спокойствие, удивительное спокойствие, словно кто-то другой совершенно бесстрастный и хладнокровный вытеснил вспыльчивую меня, скрывая от этой раздирающей душу боли.

— И что же я собой представляю? — кокетливо протянул мой теперь уже точно не-жених, празднуя нашу помолвку в тишине запертого кабинета, пока я варилась в этом коктейле запутанных чувств и страданий.

Шагнула в зал. Отрешенно взяла бокал с шампанским, что разносили услужливые официанты, и опрокинула в себя его содержимое. Сладкий пузырящийся напиток приятно смочил горло и разбежался, будоража кровь. Опорожнив бокал, тут же заменила его полным и, натянув безмятежную улыбку, прошла на середину сцены, где отчим уже начал свою поздравительную речь.

— Сегодня в день восемнадцатилетия моей дочери…, - покривилась от этого обращения, о том, что я его дочь он вспоминал только тогда, когда ему что-то было нужно.