С Октавии не возвращаются

Черныш заорал:

— Держать! Понял? Не выпускать из руки! Приказ, ясно?

Пушкарь кивнул. Ничего человеческого в этом движении уже не было.

Ранним утром следующего дня Ник помчался к Палею. В двери его встретила Теара, старая нянька, что прибиралась в домах безнадег, списанных на Октавию. Встреча с ней — предельно дурной знак, но Черныш переборол себя и, отодвинув няньку плечом, вошел в дом Палея.

Три коробки с инвентарем садовника и потертый чемодан с вещами. Все, что осталось от пушкаря. На столе желтел усохший плод.

…Ночью Черныш опять бредил схваткой с боргом. Как и в прошлый раз, после серии маневров «Тритон» чисто зашел в хвост кораблю врага; истребитель открыл огонь, однако вместо привычной глазу пилота картины прямого попадания вакуумных зарядов броня штурмовика вдруг начала покрываться сетью наростов — не то лиан, не то гибких ветвей… Сеть развивалась с удивительной быстротой, ломая надстройки и орудия, срывая крышки люков и наружные цистерны, сминая антенны и солнечные батареи. Ник видел, как бронеплиты рассыпались в труху, а невероятно быстро растущие зеленые тенета формировали новую оболочку. За несколько секунд, пока «Тритон» Ника шел параллельно штурмовику, тот превратился в странный корабль, чья поверхность была покрыта деревьями, толстым слоем стволов и ветвей, которые переплетались, образуя невероятно сложный узор. Деревья вызвали у Черныша мимолетную ассоциацию, но новый поворот сна заставил его отвлечься.

Люди. Внутри корабля он увидел людей. Не соло-боргов в панцирях адиподов, но живых людей, прошедших такое же превращение, ту же обратную ассимиляцию, что и корабль…

Мысль, простая по своей очевидности, подбросила Ника с кровати. Он знал, что нужно делать. Едва справляясь с возбуждением, он стал разламывать плод… тот неожиданно легко поддался нажиму пальцев.

На ладони Черныша лежала четверка блестящих черных семян, похожих на большие бобы. Пилот укутал их во влажную салфетку.

Через день из семян показались нежные зеленые ростки.

…Он выпрямил занемевшую спину, воткнул лопату в землю и поднял голову.

Тяжелая завеса туч на горизонте облилась заревом. Гул тормозных дюз транспортного корабля прикатился к поселку мгновениями позже. Новый сполох окрасил тучи короткой радугой. Потом еще. И еще.

Первая волна безнадег возвращалась с Октавии. Палей должен прилететь завтра, второй партией.

Жесткие листья пели на ветру. Бывший пилот озабоченно глянул на подрастающие крохотные деревья, что рядами уходили от дома Черныша к лесу; на многих желтели плоды.

Он вспомнил сон об огромном биокорабле, в который превратился звездолет борга, и улыбнулся. Словно в ответ на его мысли, в соседнем озере трубно замычал плеогатор, ища подругу.

Черныш прикрыл глаза. Борг не всевластен. Живое спасет живое.