С оттенком помешательства (СИ)

— Без паники, Лин! Знаю, я косяк, но...

Крепко зажмурившись, я замотала головой и взяла на себя смелость оборвать поток его оправдательных речей. Этому нет оправданий!

— Ты же понимаешь, что наделал?!

— Понимаю... Понял, когда уже поздно было. Я не отмазываюсь. Но я съезжу в аптеку и ты примешь таблетку. Ты не залетишь, гарантирую.

Он так спокойно и непринужденно об этом говорил, словно у меня головная боль или насморк. Будто подобное являлось ничего незначащим обстоятельством. Небольшим таким осложнением, которое можно уладить одной таблеткой.

— Частенько пользуешься таким методом, да!? — выплюнула и резко скинула с себя его руки, тая в себе отвращение к нему.

Плечи Севера поднялись, грудь напружинилась. Казалось, он начал понимать, что случившееся — вовсе не небольшое осложнение. Это проблема. Причем серьезная. И не только для меня. Наверное, потому он начал наспех надевать штаны. Знал, что сейчас я прогоню его.

— Нет, клянусь. Я всегда пользуюсь резинками, ну а с тобой, — скорчился он, виновато поджимая губы. Застегнул ширинку и нервно прошелся пятерней по волосам. — Короче, я забылся. Со мной такое впервые. Хотя нет, не впервые, но тогда я кончил не в тебя.

— Тогда? Я о чем-то не помню?

Внезапно к щекам Севера прилила краска и взгляд стал несколько потерянным.

Клянусь, я впервые увидела отражающиеся отпечатки смятения на его лице. И этот факт настораживал меня еще больше.

— Опять началось, — раздраженно буркнул он. — Да ты не знаешь просто! Стремно так-то признаваться, что спустил все в трусы. Ты же тогда довела меня до неконтролируемого оргазма. А больше подобной херни за мной не наблюдалось. Никогда и ни с кем. А о таблетках я в курсе благодаря Максу.

Чего, блин? Когда "тогда"? У Бергера дома или в клубе?

А разве это так важно?

— А зачем признался сейчас, раз стремно?

— Я хочу быть честным. Хочу, чтобы ты начала доверять мне. Чтобы понимала, как действуешь на меня. Знаешь, я наверное позже у себя в душ схожу, — он взял меня за руку, настойчиво потянул на себя и, усевшись на кровать, посадил меня на колени. — Не хочу, чтобы ты забивала свою голову всяким бредом, пока я буду намывать себе яйца. Лучше давай поговорим.

Мысли в голове действительно путались. В ней реально было столько всякого бреда, что шея уставала удерживать такую тяжесть.

Мне бы злиться на Довлатова. Кричать на него до хрипоты и головокружения. Мне бы закатить скандал. Отчитать его по полной программе. Пристыдить, чтобы совесть грызла до конца дней. Мне бы гнать его из дома. Из своей жизни.

Но я либо полная дура, либо Север владел техникой гипноза. Стоило мне только оказаться в его объятиях, как я обо всем забыла. А желание выставить его вон сменилось желанием обнять в ответ.

— Поговорим? О чем?

— О чем хочешь.

Глава 23. Кто ищет проблемы — тот всегда их найдет

В нашем общении всегда была нарушена последовательность. Мы перескочили этап сближения. Мы следовали какому-то неправильному алгоритму. Не желали узнавать друг друга, а если и узнавали, то не понимали, не слышали. Не хотели слышать.

Мы ведь даже толком не общались. Мы либо делали вид, что незнакомы, либо грызлись. И поговорить по душам нам определенно было необходимо.

Но с чего бы начать?

Уйдя в недолгие раздумья, я уронила наполненную свинцом голову на твердое плечо Севера. Наполнила легкие воздухом до отказа.

Взгляд тогда упал на его грудь, а точнее на одну из татуировок. Я дотронулась до въевшихся в кожу чернил, провела кончиками пальцев по слегка выпуклым цифрам, и кожа Севера тотчас покрылась мелкой рассыпной дрожью.

— А что произошло тринадцатого октября две тысячи семнадцатого? — спросила я.

— В этот день умерла моя мать, — ответил он сухо и абсолютно безэмоционально.

История повторялась. Все точь-в-точь как и у Макса... Однако, в отличие от Казанцева, ни один мускул Довлатова даже не дрогнул, а у меня же, напротив, душа ушла в пятки.

Я впала в секундный ступор, не зная что и думать. И стыдно вдруг стало.

Просто однажды я размышляла о причине возникновения у него на груди вытатуированной даты. Признаться, думала всякое. Вплоть до того, что та каким-то образом тесно связана с его первым сексуальным опытом или что-то вроде того. Что-то пошлое, в общем.

Но чтобы такое... Даже близко в мыслях не было. И от этого гнусно становилось. Мерзко от самой себя.

— Извини, — прошептала и крепче обняла, думая, что это ему необходимо сейчас, но он доказал обратное, с беспечностью бросив:

— Проехали.

— Люди о таком наоборот хотят забыть, а ты на самом видном месте у себя разместил, — произнесла я после напряженной паузы.

Тело Севера стало твердым как гранитный камень, а вид отсутствующим, будто мыслями он пребывал не здесь. Он замер, вперившись неподвижным взглядом в шкаф, стоявший впереди нас. Так, словно в том самом шкафу он увидел призрака. У самой аж волоски на руках встали торчком.

— Такое нельзя забывать! Такое надо увековечивать! — прорычал он, ударив кулаком в грудь. — На самом видном месте, чтобы каждый раз напоминать себе, что человека больше нет в моей жизни!