С птицей на голове

Красавица жила одна в большом доме, и Филарет после свадьбы переехал к ней с немецкой обстановкой и с переполненной от счастья душой. Но жена выпала ему неудачная — в том смысле, что не могла родить, а Филарет очень хотел детей, и — после того, как убедился в неспособности супруги стать матерью, ходил потерянный. В результате он нашел другую женщину, но жена узнала, и стала устраивать скандалы, и подала заявление в товарищеский суд — на складе, на котором работал бедняга. Если раньше Филарет постоянно улыбался и шутил, пребывая, как правило, в превосходном настроении, то постепенно жизнь для него начинала утрачивать свои разнообразные прелести, и он только по привычке веселился и старался казаться прежним. Вскоре все чувства Филарета к жене безвозвратно исчезли. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы супруга его в свое время не заняла дом, в котором ранее проживали убитые немцами евреи. И когда Филарет и красивая его «пустая» жена копали однажды во дворе ямку для столбика, то нашли горшок, полный золота. И это золото не позволило Филарету окончательно расстаться со сделавшейся ему ненавистной женщиной, потому что они не захотели делить золото: каждому из них представлялось, что именно он нашел клад. От такой неразрешимой ситуации Филарет принялся сильно пить и вино и водку уже не покупал бутылками, а привозил ящиками в бывший еврейский дом… И вот когда на старости лет Марфа Ивановна и Митрофан Афанасьевич остались одни с последним сыночком Ваней, Филарет особенно полюбил маленького брата, будто своего желанного ребенка.

2

А между тем благосостояние семьи Гробовых в Октябре не было таким, как ранее: американская страховка за сгинувшего Якова, когда началась война, перестала приходить; после победы Митрофан Афанасьевич написал в Москву о страховке, но никакого ответа не последовало, и странные предчувствия начинали отягощать старика и в конце концов поглотили его рассудок. С возрастом у Митрофана Афанасьевича стали проявляться ужасные черты его дремучих предков из Гробова, у которых из рода в род повторялись случаи, когда умирающим близким жалели еды, считая: раз те все равно умрут, так их и не следует кормить. Но в те времена предков Митрофана Афанасьевича угнетала жестокая бедность, его же самого — наследственная привычка. К этому часу здоровье Марфы Ивановны становилось неважным. Больные ноги ее давали о себе знать все сильнее, она с трудом передвигалась, и множество прочих тяжелых недугов свалилось на многопретерпевшую мать. Митрофан же Афанасьевич принялся укрывать от больной жены продукты на замки, хотя и так все в доме по давнишнему обычаю запиралось от сыновей, из которых сейчас с родителями пребывал только Ваня. Жившему отдельно Филарету приходилось каждый день навещать больную мать и кормить ее. Если же после посещения сыном матери оставались какие-нибудь продукты, Митрофан Афанасьевич забирал их и прятал под замок, и даже если Филарет уходил во время обеда, то старик не давал жене дожевать и вытаскивал куски из ее рта. Филарету поэтому приходилось сидеть при матери, покуда она все не съест; а на самого маленького сына Митрофан Афанасьевич внимания не обращал.

Наконец пришел день, когда Марфа Ивановна сама не захотела кушать, тогда Митрофан Афанасьевич схватился за голову, и вспомнил, как он в детстве любил избранницу свою, и стал засовывать жене в рот куски — те же самые, которые раньше вытаскивал.