С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд

Эдрис вышел из машины и махнул ручонкой, прощаясь. «Бьюик» медленно выехал со стоянки. Эдрис наблюдал, как машина исчезает вдали, затем повернулся и подошел к «купер-мини». Педаль скорости, тормоза и руль были специально переоборудованы с учетом физических возможностей карлика. Эдрис был опытным водителем и за семнадцать лет не попал ни в одну аварию.

Пользуясь тем, что в этот ранний час на улицах Парадиз-Сити практически не было машин, он мчался лихо, стремительно. Но, подъезжая к дому № 247, сбавил скорость и медленно проехал мимо, рассматривая сбор полицейских машин. Через десять минут он был на Ист-стрит. Оставив машину перед домом, поднялся на лифте на верхний этаж, где вот уже восемь лет снимал двухкомнатную квартиру.

Квартира состояла из большой, со вкусом обставленной гостиной, уютной маленькой спальни, меблированной специальной мебелью, из кухни и ванной. Тикки использовал кофейный столик в качестве обеденного стола. У него было специальное миниатюрное кресло, в котором он мог расположиться с комфортом. В гостиной находились и мягкие кресла обычных размеров, в которых могли сидеть его друзья: заботясь о личном комфорте, Тикки не забывал и о других.

Войдя в спальню, он сбросил с себя всю одежду и прошел в ванную. Включив душ, подставил свое уродливое тело под сильную струю холодной воды, смешно приплясывая и ежась от холода. Насухо вытершись, облачился в желто-голубую пижаму. В гостиной Тикки налил себе виски, добавил содовой, затем удобно устроился в кресле, потягивая напиток. Сделав несколько глотков, закурил сигарету, глубоко затягиваясь и выпуская дым через ноздри. Затем глянул на миниатюрные дамские часики на запястье. 6.30 утра. Филу понадобится, по крайней мере, час, чтобы добраться до Большого Майами. Если все пойдет хорошо, Фил сможет вернуться в Парадиз-Сити примерно часа через три.

Итак, он ничего не узнает от Фила до половины десятого или даже до десяти.

Эдрис допил виски, зевнул и загасил сигарету. Ему очень хотелось спать, но он знал, что если уснет, то многое пропустит. А ему хотелось понаблюдать за прибытием полицейских в дом напротив.

Тикки поднялся с кресла и, подойдя к миниатюрному бару, сделал себе еще порцию виски с содовой. Эдрис был уже пьян, но алкоголь практически не влиял на его умственные способности. Сегодня ночью он чувствовал себя совершенно разбитым от усталости и пил медленно, маленькими глотками.

Тикки приканчивал вторую порцию, когда услышал внизу визг тормозов. Он удержал себя от того, чтобы подойти к окну и глянуть вниз. Копы не должны заметить, что он наблюдает за ними. Эдрис отнес бокал на кухню и, вымыв, поставил на полку. Затем вышел в холл и остановился возле входной двери, прислушиваясь.

Бейглер взял ключ от квартиры умершей женщины у привратника, который равнодушно пожал плечами, когда полицейский сообщил ему о смерти постоялицы. На вопросы Бейглера привратник ответил, что практически не знал покойную, разве только то, что ее фамилия Марш и что она всегда аккуратно платила за квартиру, не выходила из дома по утрам, а всегда во второй половине дня и возвращалась очень поздно. Она никогда не получала писем, и посетители у нее бывали очень редко.

Хесс и Бейглер поднялись на лифте на верхний этаж. Открыли двухкомнатную квартиру и осмотрелись.

Гостиная была обставлена прекрасной мебелью. В углу стоял большой телевизор. Главную деталь спальни составляла двухспальная кровать с ворохом одежды. На трюмо стояли две фотографии в серебряных рамках: на одной из них — привлекательный темноволосый мужчина лет тридцати, на второй — девушка лет шестнадцати — семнадцати. Ее светлые волосы были коротко подстрижены; тонкие, изящные черты лица с маленьким носиком и большим чувственным ртом придавали всему облику привлекательность и шарм.

Тщательный осмотр ящиков и шкафов практически ничего не дал; здесь была коллекция неоплаченных счетов, несколько писем, начинающихся стандартным обращением «Дорогой мамочке…» и заканчивающихся: «Любящая тебя всегда Норена». На всех письмах стоял один и тот же адрес: «Грэхем Го-Эд-колледж, Большой Майами». Хесс обнаружил несколько записок, по всей видимости, написанных умершей женщиной.

Бейглер, прочитавший несколько писем от Норены, глянул на Хесса.

— Это, должно быть, ее дочь, — сказал он, кивнув в сторону фотографии на трюмо. — Прелестный ребенок. Интересно, кто ее отец?

— Может быть, сосед знает. Пойдем поговорим с ним. Думаю, он уже дома.

Покинув квартиру, двое мужчин вышли на лестничную площадку, и Хесс позвонил в дверь квартиры Эд-риса.

После непродолжительного ожидания дверь распахнулась, и Эдрис с любопытством уставился на незваных гостей.

— О! — произнес он, делая шаг назад. — Входите, джентльмены. Я как раз готовлю кофе. Не желаете ли по чашечке?

— Не откажемся, — сказал Бейглер, и детективы вошли в гостиную.

— Ты еще не в постели, Тикки? — поинтересовался Хесс.

— Не могу спать без кофе. Секунду, — и Эдрис исчез.

— Просто и со вкусом, — сказал Хесс, с интересом осматривая комнату. — Бог мой, он сам смастерил это чертово кресло!