S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 3 (СИ)

— Ты о чём-то другом подумал, будто тебя осенило чем-то, — зашла с другой стороны девушка.

Медоед чуть сощурился, вот как она это делает?

— С чего ты взяла?

— Да на лице у тебя написано всё, — не слишком правдиво ответила она и парень это уловил. А про себя ещё усмехнулся, "хрен-тебе" у меня на лице написано. Покерфейс Дима научился делать на Малине прекрасно. И именно сейчас, в этом разговоре, старался поддерживать это выражение. Единственное, в глазах что-то отразиться могло…

— Подумал, хорошо, что Орды оттуда выходят крайне редко и не очень многочисленные. Да и вспомнилось кое-что, не очень приятное…

Девушка явно не поверила, но допытываться не стала, отступила, хотя любопытство было написано уже, как раз, на её лице. Кваз же не спеша поедал принесённую еду и казалось, даже не слушает. Но это не так, слова Медоеда он впитывал не хуже губки.

— Видели когда-нибудь, как твари в перезагрузившийся город входят? — решил сменить тему Дима. — Не стая и даже не свора. А как вливается волна голодных заражённых… — виденное не раз в Пекле, отчётливо "встало" перед глазами, словно вот, он снова стоит на крыше высотки и наблюдает, полностью погасив эмпатию, чтобы не ощущать всех тех смертей и ужаса поедаемых заживо людей.

— И как… это? — странно завороженно спросила Анжелика.

— Жутко… то, что здесь происходит на кластерах, так… детский сад… так вот, влетели однажды с… отрядом, в такой город… людей куча, живые ещё. А мы как эти, террористы, с оружием, шарахаются все от нас. Выбрались, в общем, к ближайшему дому повыше и на крышу. Только так спастись можно. Представьте сотни и сотни грызущихся и рвущихся в одну сторону тварей. Разных. А позади Элита подгоняет… но не это самое страшное, — Дима поднял взгляд от стакана, в котором до этого рассматривал игру пузырьков и встретился взглядом сначала с квазом, а затем повернул голову к девушке. — Вой, — снова небольшая пауза. — Вот, что самое страшное. Крики тысяч умирающих сливаются в единый вой. Жуткий и страшный и над кластером поднимается, как дым от пожаров… такой, что свихнуться можно.

Некоторое время молчали. Даже Шмель проникся, перестав есть. Удивила Анжелика, у Медоеда создалось впечатление, словно она сама пережила эти моменты, от лица её и кровь отхлынула даже.

— И зачем ты туда возвращаешься? — спросил вдруг кваз. Дима удивился, такой вопрос он мог ожидать от девушки, но никак не от этой скалы.

— Уехал, как раз, от всего этого. Я ведь трейсером был. Думал, в этих краях получше будет.

— И что же здесь не так, по-твоему? — спросила, справившаяся, наконец, с собой девушка. Что-то она слишком впечатлилась, подумал Дима.

— Люди. Вот что не так… — на некоторое время Медоед снова замолчал, воспоминания проносились в голове вихрем. Анжелика и Шмель молчали, ожидая продолжения.

— Люди здесь… гнилые. Не все, конечно, но абсолютное большинство. Очень мало нормальных. А там… там всё честнее, что ли… жизнь, пусть и гораздо тяжелее, но всегда есть, кто спину прикроет, а не ударит в неё… — Медоед снова оторвал взгляд от пузырьков в стакане, вздохнул. — Поэтому и возвращаюсь. К нормальным людям.

— Не всё так плохо, как ты говоришь, хороших людей и здесь много, — возразила Анжелика, немного изменив позу, продолжая "настраиваться".

— Я и не отрицаю. Наверное, одному мне так не повезло. А может… не место мне здесь… — накатила тоска и Дима приложился к стакану, осушив почти наполовину. Анжелика снова выглядела странно, будто сама ощущала то же, что и он. Но внимания Медоед на этом не заострил, голова была занята другим.

— Ладно, о чём-нибудь повеселее надо. Знали, что жемчуг, да и вообще, потроха с давно убитой твари, хуже, чем со свежей? И что заражённые, когда дерутся, почти никогда не трогают споровый мешок? И жрут друг друга когда, тоже не трогают. Находили костяки, а мешок целый и невредимый.

Анжелика и Шмель снова переглянулись.

— Нет… не знали такого… учёные наши, возможно, знают. Хотя… вряд ли. Считается ведь, что… потроха… не портятся, — ответила девушка.

— На воздухе не портятся. Если их извлечь сразу, носи сколько угодно. Это да. А в трупе, вот так. Сильно, конечно, в свойствах не теряют, но различия ощутимы.

— Записать бы это всё… или лучше с научниками нашими тебя свести… — проговорила удивлённая Анжелика. Парень этот, оказавшийся после того, как побрился, моложе, чем она думала, явился на деле кладезем полезных сведений. А что ещё он может знать? Нет, так просто его отпускать никак нельзя. А лучше, вообще, с ним пойти, что бы там Шмель не говорил.

— Ну-ну, — прыснул со смеха Медоед. — Чтобы они меня в могилу свели вопросами? Нет уж, спасибо. Лучше запиши, пусть тебя терроризируют.

Улыбки тронули лица собеседников. Похоже, Дима попал в точку с этим.

— За достоверную информацию Институт неплохо платит, если ты не знал. Компенсация, так сказать, за психологические травмы, — ответила шуткой зеленоглазая. Но, в каждой шутке, как известно, есть доля шутки.

— Нет, мне моя психика дороже, откажусь, — ответил Медоед. — Да и на Запад иду, не по пути.