S-T-I-K-S. Лучник 2 (кваз)

Что в принципе дальнейшие события и показали – элита тупо наводилась на Лучника, гоняя его по практически бескрайнему полю и не пуская к машинам, а он расстрелял все бронебойные стрелы, выпустил четыре магазина из своего крупнокалиберного автомата и разрядил в эту необычную мишень два одноразовых гранатомёта.

Чего Лучник этим добился? Разозлил тварь, сбил одну бронепластину со второй передней лапы и полностью растратил свои и так невеликие силы. Тигр и Шуша ничем своему другу и хозяину помочь не могли – элитник их тупо игнорировал, а выходить из скрыта Лучник опасался. Вдруг ужас навалится снова?

Оставался только один выход – прорваться обратно к каравану, потому что плазменный нолдовский пистолет с половиной заряда лежал именно там. Вместе со всеми остальными трофеями. Там же покоился и гранатомёт с незатейливым названием РПГ-7 с целой кучей боеприпасов. Пройти мимо бесхозного, но крайне удобного в применении гранатомёта Платон просто не смог и скинул его рядом с кучей своих личных трофеев.

Вот только проделать более пятисот метров в скрыте Лучнику уже было не суждено – силы его оказались на исходе и оставалось только воспользоваться «звонком другу». То есть сожрать перламутровую жемчужину и с приливом сил после принятия жемчуга изо всех сил скакать к каравану. Что Платон и проделал. Даже Тигра на адреналине обогнал.

Элите, конечно же, план Лучника не понравился, но попытка перехватить шустрого человечишку закончилась очередным унижением – Платон зарядил в морду элите из последнего одноразового гранатомёта. Попал удачно – прямо по выбитой фаре. Убить не убил, но унизил качественно – тварь Платона на несколько минут потеряла. Видимо, скорбела по выбитому не Платоном глазику, но потом очухалась и как ни в чём не бывало попёрла за Лучником.

О чём Платон думал, когда из последних сил ломился к каравану, позднее он так и не вспомнил. Как засаживал по элите из гранатомёта, тоже выпало из его сознания. Уже намного позже Лучник вспомнил только то, что элита уже близко, а он сжимает в руках абсолютно бесполезный и разряженный в ноль пистолетик от высокотехнологичных внешников и матерится во весь голос. Дальше наступила темнота, изредка прерываемая яркими багровыми и почему-то зеленоватыми всполохами.

Глава 8

Очнулся Лучник рывком. Нет. Наверное, не так. В сто тысяч первый раз он очнулся рывком. Предыдущие сто тысяч он приходил в себя на несколько секунд и крайне спонтанно. Так, по крайней мере, Платону показалось.

То ему было холодно настолько, что, казалось, весь он превратился в глыбу льда. То становилось жарко так, что от него можно было прикуривать сигареты. То он тонул, падал с огромной высоты, переплывал бушующее море или стремительную реку, и видениям этим несть числа.

В этот раз Платон именно проснулся, и проснулся, как после глубокого очищающего его душу сна. В комнате было темно и тихо. Впрочем, он услышал дыхание и сразу почему-то понял, что это дышит Шуша. Картинка-видение возникла тут же. Это была картинка радости. Вернее, безразмерного счастья, что вожак их маленькой стаи проснулся. Под руку тут же подлезла голова котёнка.

Чёрт! Какого котёнка? Это точно Шуша. Мурлыкает этот котёнок, как Шуша, и запах Шуши, а голова под ладонью – как у котёнка. Что за чёрт?

Вторая кошка запрыгнула на кровать ожидаемо – услышал Лучник приближение Тигра задолго до того, как он открыл своей лобастой головой незапертую дверь. А раньше Лучник так не слышал. Новый дар с приёмом перламутрового жемчуга открылся, что ли?

– Тук-тук! – вдруг раздался громовой глас.

Именно глас, а не знакомый голос Гостя.

– Кто в теремочке живёт? – В этот раз голос звучал намного тише.

Теперь это был не голос, а шёпот на грани восприятия, но следующие слова уже слышались нормально.

– Ну ты дал, Лучник, стране угля. Мелкого, но всем до пояса достанет. Такую зверюгу завалил, что я, прежде чем к ней подошёл, обосрался. Ты поменьше скотину найти не мог?

– Пошёл ты на хер, – вырвалось у Платона.

Глумящийся знахарь – явление не слишком редкое, но его восторги не всякому пережить удаётся. В то же время Лучнику показалось, что теперь его организм сам подстраивает громкость получаемых им звуков. То есть он в состоянии слышать звук за гранью восприятия человеческих барабанных перепонок.

Странно, но голос у Платона тоже изменился. Он стал, как бы это помягче выразиться, скрипуче-громогласным. Ещё одна странность заключалась в том, что Лучнику совершенно не хотелось пить. А должно было – сутки, наверное, уже закончились, а ни пить, ни есть не хотелось совершенно.

– Сколько я уже лежу?

Гость помолчал и выдал.