S–T–I–K–S. Неадекват. Марионетки реальности

На выходе их встретил Просп, шаря по чёрному зеву проёма стволом «Барсука». Их вопли, эхо приглушённых выстрелов и задержка по времени заставили пулемётчика понервничать. Отсутствие связи, не сумевшей преодолеть толщину армированного бетона, спокойствию тоже не способствовало. При виде человека в плаще он что-то недовольно пробурчал себе под нос. Природная интеллигентность не позволила излиться во вне истинным чувствам. Если бы в этой ситуации Просп просто сказал бы атомиту «здравствуйте», Лис нисколько бы не удивился.

Крыша & Байки

Поскольку чердачного помещения не было, обосноваться решили на крыше. За этот выбор говорили наличие пожарной лестницы, спускавшейся по дальнему торцу здания, и металлический люк, более-менее надёжно отсекающий возможность внезапного проникновения на крышу. Лестница, обрывавшаяся на высоте трёх метров от земли, тоже значительно снижала такую вероятность. Зато наблюдать отсюда можно было практически за всеми подступами к зданию. Единственным минусом был низкий парапет, не дающий полноценного укрытия для наблюдателя. Не беда, что под открытым небом. Не сахарные, не растают. Да и таять не от чего. Местную луну и скопления крупных звёзд ничто от взора не заслоняло.

Атомит сидел чуть в стороне. Постепенно весь негатив, испытываемый к нему командой, сошёл к минимуму. Надвигающиеся сумерки сгладили отвращение к его внешности. Лис под удивлёнными взглядами товарищей поделился с ним продовольствием и живцом. Сам атомит, назвавшийся Шахтёром, ничего не просил, только улыбался, пряча за этой улыбкой, как за последней защитой значительно порушенных остатков гордости, свою ущербность. Прислушивался к обрывкам фраз да украдкой бросал осторожные взгляды в сторону Саши.

Лис понимал его первоначальное недоумение, но этот атомит лично им ничего плохого не сделал, а дела стаба его команды не касались. Поняв, что убивать его ни сейчас, ни вообще никто не собирается, Шахтёр немного расслабился. Он отвечал на вопросы Лиса если и не охотно, то по крайней мере не упираясь.

По словам атомита выходило, что после налёта на караван стаба часть машин была направлена на зачистку. Босс решил, что об этой акции не должна узнать ни одна живая душа. Остальные отправились в стаб. Две машины, в одной из которых ехал Шахтёр, отстали из-за поломки. Техника была не новой, а с её обслуживанием никто особо не заморачивался. Решили остановиться тут, хотя раньше старались обходить это место стороной, не нравилось оно своей тактической ущербностью. Но в этот раз выбора не было. А с тьмой ночи к ним ворвалась тьма тварей. Нападение было настолько неожиданным, что организовать какое-либо подобие обороны не было ни единого шанса. Плотность налетевших монстров уничтожала надежду на спасение прямо на корню, даже если бы такой шанс у обороняющихся вдруг появился. Застигнутые врасплох, задавленные массой нападавших чудовищ, атомиты были смяты и растерзаны в считанные секунды. Немногочисленные оставшиеся единицы попытались спастись бегством, но бежать, по сути, было уже некуда.

Шахтёру повезло. Он отошёл по нужде, потому оказался дальше всех от входа и торжественную часть встречи пропустил. А когда возвращался, пришлось в срочном порядке разворачиваться и бежать в убежище, поскольку вместо знакомых отвратительных рож, нарвался на рожи не менее отвратительные, но уже не знакомые, и отчаянно желавшие познакомиться. Улепётывая от погони, он разрядил почти весь магазин, но оторваться не получилось. Пара очень резвых бегунов в буквальном смысле наступала ему на пятки. Упокоил одного из остатков магазина практически в упор уже в подвале, второго угостить было, увы, уже нечем. Дошло до рукоприкладства. Пока заражённый пытался его схватить, отрывая куски амуниции, Шахтёр запустил пятерню ему прямо в пасть и, прежде чем бегун успел её захлопнуть и оставить человека без пальцев, зажал нижнюю челюсть заражённого и со всей силы рванул её вниз. Сработало подсознание, вытолкнув из глубин памяти сценарий из книги Луи Буссенара. Раздался треск разрываемой плоти, но вопреки сценарию французского писателя, монстр сознания не потерял. Он продолжал хвататься за человека, несмотря на безвольно повисшую челюсть, наверное, был уверен, чтобы схарчить отбивающуюся жертву, ему достаточно и одной. Вот бы удивился такому писатель француз. Хотя он бы тут многому удивился.