S-T-I-K-S. Территория везучих

— Пробрался в Полис, разглядеть успел, а сработать уже не получилось. Допустим, это случилось в тот самый момент, когда, как ты помнишь, я забирал оттуда своих людей. Шум поднялся, местные безопасники набежали, серьезные среди них тоже попадаются, да и несерьезные толпой любому могут жизнь осложнить. Гробовщик — фигурант абсолютно всех черных списков, его везде могут убить на месте даже не предложив сдаться. Вот он и не рискнул действовать, а дальше ты уехал с торговцами, заставив и меня тебя разыскивать, и других людей, уже не таких хороших, как я.

Это Пастор хороший, что ли? Утверждение более чем спорное, но Карат на него не отреагировал, указал на более важный момент:

— Я не знаю, как у тебя получается так бодро ходить здесь без невидимости, но предупреждаю — дальше будет хуже. Туда мы ехали приличной колонной, дорога почти везде нормальная, но встречались места, где протискиваться приходилось, чернота с двух сторон поджимала. Тварей она тоже поджимает, мешает им ходить куда вздумается, они ведь на нее соваться не любят, вот и накапливаются на сужениях. Были моменты, когда пулеметы перегревались, с боем проходили. Мне говорили, что это просто невезение, обычно там спокойнее, но это говорили люди, которые ехали на бронетехнике. А кроме тварей есть колхозники, по сути — бандиты, потому как на весь белый свет озлоблены, не факт, что ты с ними договоришься. Как там пешком проходить, я не представляю.

— А мы там не пойдем.

— Другой дороги попросту нет. Или так, или по воде. Назад я по воде уходил, пару раз чернота с двух сторон подступала, думал уже, что разворачиваться придется, страшновато на лодке в такое забираться. Да и на самых разных мертвяков насмотрелся, они по обеим берегам на меня облизывались. Гиблые места.

— О зараженных на моей дороге можно не думать. И о Гробовщике можно не думать, за нами он пойти не сможет, людей там неудобно выискивать. А вот то, что впереди ждать может, в самом конце — обдумывать надо. Самый сложный участок.

— Если правильно тебя понял, я к этому и веду речь. Сложить два плюс два — нетрудно, они наверняка поймут, что я не просто так на запад подался. Знают, что я новичок, знают, что был в этих краях всего лишь один раз. Если опять полез, значит, забыл там что-то. Рэм не сам по себе нас туда потащил, разведка Полиса скреббера заметила, навела. То есть, место не он один знал, где-то эта информация осталась.

— Я в курсе. Мои люди как раз и поехали пообщаться с вашей разведкой, но не пообщались. Пропали те разведчики, и никто не знает, что с ними случилось. Такое, конечно, случается, стаб свободный, люди не на привязи сидят, но как-то это странновато, да и несвоевременно, опасаюсь, что кто-то ими заинтересовался.

— Да кому они нужны? Скреббера больше нет, а кроме него там ничего ценного не было.

— Скребберы, Карат, интересны даже мертвые, информация о них может дорого стоить, если знаешь, кому продать. Да и ты не просто так туда идешь, на что-то рассчитываешь. То есть, какие-то ценности остались.

— Ну осталось там кое-какое барахло группы Рэма, и что с того? Оно только мне интересно, серьезные ребята такими мелочами руки не пачкают.

— Нет, к тебе, разумеется, никаких претензий и вопросов быть не может, информация о скребберах — это целиком наши дела. Возможно, копается в них кто-то заинтересованный, мешает, вот он и мог разведчиков убрать. Ладно, это все лишнее, я тебя понял, ты подозреваешь, что тот же Гробовщик или другие претенденты на твою голову могут дожидаться нас в том самом месте.

— Вот именно. Разворачиваться надо. Вечно они там сидеть не смогут, можно вернуться через месяц-два, и спокойно посмотришь на своего скреббера.

— Зачем ждать, если можно сделать это сейчас? Поднимайся, Карат, пора идти дальше.

— Ну наконец-то… — произнес тот с напускным облегчением, поднимаясь.

— Что значит наконец-то? — спросил Пастор.

— Впервые за все время ты начал вести себя ненормально. А то ничего понять не могу, вроде бы сектанты, но ведете себя, как техническая интеллигенция. А вот сейчас нормальное поведение фанатика — ты прекрасно знаешь, что Гробовщик прикончит тебя одной левой, знаешь, что, очень может быть, он будет караулить тебя там, куда мы идем, но все равно не останавливаешься. Так сказать — в жертву себя приносишь. Ну и меня заодно.