С тобой мои мечты

– Нет! – Эйтон крепко вцепился в руку Миллисент. – Нет! Не смей!

– Это всего лишь сон, милорд. – Миллисент склонилась над ним, гладя его лицо, и убрала со лба влажные от пота волосы.

– Нет! Никогда…

– Проснитесь, Лайон. Это просто страшный сон.

– Эмма… не делай этого… нет!

Миллисент выдернула руку и, увидев слезы на его глазах, вскочила с постели. В дверях стоял Уилл.

– Останьтесь с его светлостью, – прошептала она слуге. – Но дайте мне знать, когда он проснется.

Спускаясь по лестнице, Миллисент задумалась об Эмме. Эта женщина была женой Эйтона и, возможно, самым главным человеком в его жизни. Неужели теперь она должна стать для Миллисент кошмаром? Нет, этого не будет.

Вскоре Миллисент вспомнила о лекарстве, которое передала ей Охинуа. Питье подействовало, хотя сон графа нельзя было назвать спокойным и глубоким. Леди Эйтон внимательно наблюдала за мужем, следя за малейшими изменениями в его состоянии.

Как только Миллисент спустилась в холл, к ней подбежал слуга и передал письмо от Джаспера Хайда, доставленное посыльным. Вскрывая конверт, молодая женщина почувствовала нервную дрожь. В письме снова шла речь о старой негритянке.

– Пожалуйста, попросите Охинуа зайти ко мне в библиотеку, – обратилась Миллисент к слуге.

Сидя в библиотеке, леди Эйтон еще раз перечитала письмо. Хайд никак не хотел отступать, и Миллисент внезапно охватил гнев. Он уже не мог наложить арест на ее имущество – у него не было ни векселей ее покойного мужа, ни долговых обязательств, – но продолжал упорствовать. Леди Эйтон никак не могла понять, почему Хайд так жаждет завладеть старой рабыней.

Когда в комнату вошла Охинуа, Миллисент решила не показывать своих чувств, чтобы знахарка сама могла принять решение.

– Мистер Джаспер Хайд просит о встрече с вами. Он утверждает, что у него самые благородные намерения. Хайд предпочел бы встретиться в Лондоне, но он даже готов приехать в Хартфордшир, если понадобится. – Миллисент положила письмо на стол, и Охинуа окинула его презрительным взглядом. – Довольно необычная просьба, – заметила Миллисент. – Сначала я хотела ответить решительным отказом, но потом подумала, что не могу принять решение сама, не спросив вашего мнения, ведь это в первую очередь касается вас. – Лицо Охинуа казалось усталым, а серые глаза смотрели встревоженно. – Но прежде чем вы дадите мне ответ, я хочу, чтобы вы кое-что знали. За последние две недели поверенный мистера Хайда шесть раз обращался к сэру Оливеру Берчу с различными предложениями. И каждый раз речь заходила о вас.

Старая негритянка подошла к окну и вгляделась в очертания горбатых холмов. В 1760 году, когда на Ямайке началось восстание рабов, Охинуа была на одном из кораблей работорговцев вместе с Домби. Ей было известно все об этой кровавой драме. Рабы с нескольких плантаций, измученные бесчеловечным обращением хозяев и одураченные кучкой лжецов, заставивших их поверить в то, что колдовские чары сделают их неуязвимыми, подняли бунт.

Мятеж был подавлен быстро и безжалостно, кровавые события навсегда врезались в память Охинуа. Последовавшие за бунтом годы репрессий стали тяжелым испытанием для множества африканцев. Опасаясь грядущих восстаний, белые хозяева властвовали с особой жестокостью. Уэнтуорт, Джаспер Хайд со своим отцом и другие, чувствуя полнейшую безнаказанность, совершенно распоясались и хлыстом вершили расправу над беззащитными рабами. Это продолжалось свыше десяти лет.

– Джаспер Хайд хочет заполучить меня, потому что я видела, как он прибрал к рукам плантации Уэнтуорта. Мне слишком знакомы его повадки. Он равнодушно наблюдает за человеческими страданиями. Я видела, как на спинах невинных мужчин и женщин появлялись шрамы от его хлыста. Я знаю, как унижали и насиловали тех, у кого не было сил сопротивляться. – Капли дождя ударили в окно и растеклись по холодному стеклу, затуманивая очертания холмов. – Я тоже ношу клеймо рабыни. И знаю, как жалит плеть. А теперь меня подозревают в колдовстве и пытаются выдать за ведьму. Джаспер Хайд сжег бы меня заживо, если б мог. Он уверен, что я навела на него чары за все его подлости, поэтому и хочет отомстить. Он верит, что, наказывая плоть, можно сломить дух. А еще думает, что я нарочно наслала болезнь на его тело. – Охинуа повернулась к Миллисент. Лицо графини исказилось от боли. Страдания несчастных рабов были и ее страданиями. – Хайд говорит, что у него и в мыслях нет ничего бесчестного. Это правда. Он не видит большого греха в том, чтобы сжечь колдунью на костре на глазах у ее народа. Он считает, что в мести нет ничего постыдного. Но прежде он хочет заставить меня снять проклятие, которое пожирает его плоть. Хайд мечтает очиститься от всех грехов, а этого я не могу сделать.

Джаспер Хайд знал, что доктор ничем не сможет помочь. Его болезнь особенная. И все же он попросил Паркера прийти и осмотреть его. Лекарь был нужен плантатору. Вместе они сумели бы найти нужное лекарство.