С волками жить

В воздухе застрял некий зловещий запашок… как бы озона? Наверняка же вредно для здоровья валандаться по этому участку, поглощать отчетливо неполезные флюиды незапрограммированного события в прямом эфире. Он толкает Уайли под локоть.

– Готов?

Уайли не отвечает.

– Никто не заходит. Ты чего хочешь? Дождаться труповозки?

Уайли оборачивается поглядеть ему прямо в лицо.

– Ну да.

В магазине, держа шляпу в руке, легавый говорит что-то другим и смеется, являя полный рот ошеломляюще белых зубов. Один следователь сосет пинту шоколадного молока, другой жует из драного пакета картофельные чипсы «Игл».

– Гляди-ка, – бормочет голос в толпе. – Они себе, к черту, вечеринку устроили.

Кто-то еще говорит:

– Получил по заслугам.

– Жалко, меня тут не было, – отвечает другой, – помог бы его грохнуть.

Кто-то просит легавого с бачками приподнять покрывало, чтоб он мог посмотреть на лицо «негодяя».

– Проходим, не задерживаемся, – говорит легавый.

Томми и Уайли переезжают к «7-Илевен» на бульваре Мелодик, где не нужно переступать через труп, чтоб купить себе древесного угля. По пути домой Уайли молчит. Томми нервно трещит о том, как это бедствие в магазине шагового доступа созвучно событиям по телевизору прошлым вечером, вот только в передаче нелепые публичные убийства не связанных друг с другом незнакомцев оказываются гнусными проделками бригады бунтарей-пришельцев.

Уайли передачу эту пропустил, он вообще не видит связи. Сворачивая на Сансет, он едва не задевает мальчишку-газетчика на велосипеде и винит Томми в том, что тот его отвлек. Когда они заезжают на дорожку к дому, женщины улюлюкают и машут, как сумасшедшие, со своих возвышенных сидений на террасе, неистовствуя, словно болельщицы на трибунах под конец второй игры долгого двойного матча. Томми выбирается из машины.

– Угадайте, что мы видели? – вопит он. За ним широкая спина Уайли скрывается в гараже.

О, викторина. Женщины подтягиваются, принимают преувеличенные позы внимательных конкурсанток.

– Парад, – гадает Джерри.

– Плохую аварию, – кричит Ро.

Томми качает головой.

– Голых людей!

– Клоунов! Чокнутых клоунов!

– Мертвое тело, – нараспев произносит он.

– Да ладно, – говорит Джерри.

– Да.

– Да ладно, – говорит Ро.

– Прямо перед чертовым «Едой-и-Топливом». Вы б видели. Нас там чуть не убили, точно, Уайли?

Уайли выворачивает из-за угла, волоча на газон ржавый гриль на одном колесике.

– Ну, – соглашается он. – Чуть.

– Уайли? – Ро уже смутно не по себе, несколько минут назад она поделилась с Джерри невозможным умопомешательством своего первого курса в Северо-западном, безудержным мальчишкой по кличке Шустрый и концовкой меж акушерских стремян в таком ужасе, всех подробностей которого не знает даже ее муж, преподнеся этот неограненный отрывок своего прошлого как таинство сестринскому доброму духу мгновенья, и теперь ее мутит от мук измены: она распотрошила свое сердце ради женщины, которая, как выяснилось посреди рассказа, ей, кажется, даже не очень нравится, поэтому… – Уайли?

Тот подходит, замирает под террасой, уставившись снизу на нее.

– У нас все в порядке. – Рука его тянется дотронуться до ее голой ноги. – Похоже было на ограбление или попытку чего-то такого. Что б там ни произошло, сейчас кто-то определенно очень мертв.

– О боже мой.

– Парой минут бы раньше, – поясняет Томми, – кто знает, что б мы увидели. Или во что бы впутались.

– Современный мир, – замечает Джерри. – В пяти кварталах отсюда.

– Видели б вы этот труп – лежит себе на мостовой тише некуда. Такой настоящий, что выглядит фальшивкой.

– Да, – заявляет Джерри, – именно такое мне и нужно увидеть – еще одного покойника. Меня и так смертельно тошнит от покойников – слышать о них, глядеть на них, жалеть их; они каждый час по телевизору, в газетах каждое утро и всю меня заляпали кровищей из каждого журнала. Сегодня можно подумать, что жизнь только в этом и состоит – в мертвецах.

– Коль скоро они – не мы, – тянет Томми.

За спинами у них – внезапный свист, биение гигантских крыльев; они разворачиваются на стульях к пугающему зрелищу столба пламени, сердито взметнувшегося в тусклый воздух.

– Ой, смотрите, – замечает Ро, – Уайли огонь развел.

Кувшин дайкири опорожняется и наполняется, и опустошается вновь. Зажигают свечи с цитронеллой. Наружу, ковыляя, выбирается мистер Фреленг, электрик на пенсии в соседнем доме, и поправляет шланг – он преданно обслуживает неизменные нужды бога газонов. Ведет он себя при этом так, будто совершенно один, слеп и глух к публике в бельэтаже, завороженной каждым его суетливым усилием. Наверху дети наконец-то уснули. С Дэфни расплачиваются, и она уходит домой. Появляется темная летучая мышка, тревожно трепещет в мягких сумерках – хилый реквизит на неумело управляемых проволоках.

– Пятьсот комаров в час, – сообщает Томми. – Уму непостижимо.

– Полагаю, – говорит Джерри, – тот радар, который у них вроде как есть, вызывает рак.

– Прямо сейчас.

– Хотя должно воодушевлять, – продолжает она, завороженная стробоскопическим полетом существа, – жрать то, что жрет тебя.

– Ну, я не думаю…