С волками жить

Будто неуклюжие обезьяны, взобрались они по зазубренной деревянной лесенке на широкую веранду длинного дома вождя. Стены и стропила, увешанные ротанговыми циновками и рыболовными сетями, были белы от рисовой пыли, а незакрепленные доски пола (ни единого признака гвоздя) постукивали и шевелились у них под ногами. Длинный дом состоял из десятка с лишним квартир, хотя многие стояли пусты и неприбранны, дневной свет вливался через дыры в прогнившем дереве. Комнаты вождя располагались в крепкой середине: мрачное спартанское пространство, провонявшее дымом и животным салом, а также мускусным, отнюдь не неприятным ароматом человека в тесноте. Пожитков у вождя имелось немного: разложенные искусно сплетенные маты на полу, пара копий, высокое духовое ружье, прислоненное в углу, несколько раскрашенных щитов, несколько корзин, изысканная китайская ваза, украшенная яростными золотыми драконами – и, как невероятно это ни было, на уровне глаз на голой стене висела троица портретов в рамках: официальная правительственная фотография президента Сухарто, стандартная литография увенчанного терном и слезливого Иисуса, а между ними, поднятый на почетное место черно-белый глянцевый снимок ухмыляющегося Джека Николсона.

– Боже мой, – воскликнул Дрейк, – эта чертова фотография действительно с подписью.

– Шутишь. – Аманда подошла ближе прочесть надпись: «Папе Усону, дедушке всей охоты, твой дружбан Джек».

– Здешний вождь потрясает нас напрочь, – произнес Дрейк.

Сын с энтузиазмом кивнул.

– Туан Джек наш добрый друг.

– Конечно же, – сухо пробормотала Аманда, – Джек всем добрый друг.

Похоже было, что знаменитый киноактер лично посетил эту деревню много лет назад и неоднократно потом присылал сюда письма и подарки. Если не считать проводника и двух носильщиков, прибыл сюда он совершенно один, одинокий скиталец, предпочитавший посещать благородные места на земле так, чтобы его не отвлекала свита. Он был великим исследователем. Танцевал для народа пекитов – случай этот до сих пор с приязнью вспоминали все, кто был ему свидетелем. Однажды он вернется, и тогда устроят такое празднование, какое превзойдет всю неделю фестиваля урожая. Дрейк и Аманда – тоже друзья туана Джека?

– К сожалению, нет, – признался Дрейк, – но если бы вождь тут смог устроить нам частную встречу наедине, у меня есть сценарий, который я пишу уже шесть лет…

– У нас с ним гримерша одна была, – сказала Аманда.

Из задней комнаты вынырнула жена вождя – она несла тиковый поднос с изящными белыми чашками, до краев наполненными черным отваром, маслянистым на вид. Вся лучилась полоумным гостеприимством, напропалую сияла своим гостям, а все до единого зубы у нее во рту были испачканы катеху. Все были счастливы: в деревню не заглядывали никакие гости с тех пор, как полгода назад тут с каким-то внесезонным тренировочным марш-броском проходила шведская лыжная команда. На жене вождя был яркий желтый саронг, вместо ремня подпоясанный на талии отрезком стереокабеля.

Аманда отхлебнула глоток подозрительно пахнущей тепленькой жидкости.

– Интересно, – сказала она.

Дрейк пожал плечами, вздернув брови в вопросительном недоумении. Уставился в чашку, надеясь опознать напиток перед тем, как сделает следующий глоток. Не сумел; сделал. Причудливый вкус он все равно не мог толком определить.

– Вы не будете любезны спросить у вождя, – попросил он сына, – как можно более учтиво, чем именно мы с таким воодушевлением имеем удовольствие наслаждаться из наших чашек?

– Кока-кола, – ответил сын. Никакого перевода не понадобилось.

Лицо вождя зажглось довольством.

– Кока-кола, – повторил он гордо. Они с женой всегда стараются держать под рукой несколько старых бутылок для своих гостей с Запада. Всем, похоже, это лекарство очень нравится.

– Спасибо, – торжественно произнес Дрейк. – Для нас это и впрямь большая честь.

Он предложил тост за вождя, который вернул комплимент, объявив своих обожженных солнцем собеседников «воинами похода», которые перенесли и выстрадали так много, чтобы забраться в такую даль и оказаться в этом простом селении в дебрях больших-больших лесов.

Затем вождь вывел своих гостей на веранду, где неизменно пытливый Дрейк спросил о головах. Разве стропила обычно не украшаются десятками копченых голов?

Вождь хмыкнул. Все продано давным-давно за много денег таким, как вы. Очень жаль. Деньги нам и сейчас нужны.

Не успел Дрейк задать следующий вопрос, за руку его начала дергать Аманда.

– Пора, мистер Любознайка, вздремнуть, сам же знаешь, как тебе бывает без этих двух лишних часов отдыха.

Вождь провел их в пустые комнаты в точности, как у него, темные, скверно пахнущие и пустые. Половицы там прогнулись и потрескались, и сквозь довольно широкие щели между ними они видели голую землю внизу под длинным домом, крапчатые спины свиней, сбившихся вместе в уютной омолаживающей грязи. Вождь вручил им замок и ключ для новой сияющей щеколды на двери. Деревня менялась. Люди уходят теперь на побережье и возвращаются с новыми замыслами. Раньше так не было.