С высоты птичьего полета

Приёмка велась в ИКИ – Институте космических исследований. Я забирал «мушкетеров» поутру у выхода из «России», и мы мчались через всю Москву на юго-запад к старой калужской дороге, по которой когда-то покидал Москву Наполеон. Погода снова переменилась, и было солнечно и очень жарко.

Водитель врубал записи, и под парафраз «поручика Голицына и корнета Оболенского» мы весело катили по блестящим от солнца проспектам города, и я пытался обратить их внимание на всё, что мелькало по сторонам, ведь здесь прошла моя молодость. Но что я мог им поведать, со своим запасом слов, тем более, что больше их волновали собственные вчерашние впечатления.

В большом зале климатических испытаний Института космических исследований едва-едва отыскалось место для сборки конструкции. Ее собирали «три мушкетёра», но с ними незримо присутствовал Анц. Все чаще и чаще упоминали его в разговорах, и когда несколько тяжей конструкции лопнули вдруг с резким звуком, его опять-таки имитировали: «а-а-нц!»

«Мушкетёры» умело работали руками. Со стороны было приятно смотреть на согласованность их движений и метаморфозы собираемой конструкции. Но вот наступал обед. По кухне обеды были ужасны и только отчаянные усилия опекавших нас Анания Николаевича и Таисии Ильиничны, их послеобеденный кофе – спасали положение. За неизменной послеобеденной сигаретой мушкетеры вели неслужебные разговоры.

– Состоите ли вы в политических партиях?

Нет, в партиях мушкетеры не состоят. Лабарт – президент спортивного клуба местечка вблизи Тулузы, где он живёт. Они играют в футбол с другими местными клубами, а потом встречаются ещё за стаканом вина и вновь переживают коллизии игры, и это похоже на местный тараскон.

Макет придется отвезти на доработку. А наши сроки, а договоренности?

– Ну, ничего не поделаешь. С’est la vie, – не понять им, как рушат они нашу стройно спланированную систему. – Да, очень быстро. Но в конце мая во Франции – праздники, да в мае работники авиалиний объявили забастовку.

– И вы бастуете?

– Разумеется, – вопрос воспринимается очень серьезно. – Нет, крупных забастовок с семьдесят шестого года в КНЕСе не было, но всё же бастуют и они, и их взрослые дети. Так сын Лабарта бастовал в университете.

Помню, студенческие волнения в Париже против реформ высшего образования, закона Деваке, роста платы за обучение, элитарных университетов. Студенты замкнули живое кольцо по знакомым нам уже бульварам Сен-Жермен, Сен-Мишель, Монпарнасс, набережной Орсе.

– Забастовка против чего?

– Распределения по интересным направлениям, например. Они настаивали и добились.

На обратном пути в гостиницу не тянет объяснять, и французы настроены на отдых, смеются и поднимают в машине веселую возню, словно группа подростков.

Что их интересует? И что мы знаем о них, кроме привычных штампов и заголовков? Все непривычно нам, начиная от фамилий с непривычным обилием согласных (Шапп, Перре) и кончая образом жизни: например, необычная роль пожарных, вызываемых как медицинская помощь и в случае родов. А в апреле Франс Пресс сообщило о борьбе французских пожарников с многоножками, заполонившими городок Лансон-Прованс на юге Франции. Миллиарды существ, как в фильмах ужасов, наводнили улицы и дома, и борьбу с ними начали пожарники. В газетах снова мелькнуло сообщение о Дювалье и его 700 миллионах долларов, об одобрении правыми силами сената законопроекта о забастовках в государственном секторе. И странное дело: мы, как и правые, заинтересованы теперь в их ограничении. Они ломают и наши планы.

Макет отправляется во Францию, а время не ждёт, и мы надеемся на французских коллег: в конце концов на то они и мушкетёры, чтобы преодолевать препятствия.

Мушкетёры, мушкетёры… Герой романов Александра Дюма-отца д'Артаньян сошел в нашу жизнь со страниц «Трех мушкетёров», романов «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон». Но у него был реальный прототип – Шарль де Кастельмор, по матери д'Артаньян. Его дед был приближенным Генриха IV, а сам он храбрым мушкетёром, в конце концов капитан-лейтенантом королевских мушкетеров, занимал почетные должности начальника королевских собак и птиц, и наконец стал «полевым» маршалом. Его судьба легендарна. Но любопытно, что во время войны с Испанией, кардинал Мазарини для взятия действительно трудного орешка – голландской крепости Дюнкерн, где засел испанский гарнизон, пригласил запорожских казаков. Запорожцы попросили право сражаться самостоятельно, а французы согласились не вмешиваться в их действия. Чубатые воины в широких цветных шароварах взяли крепость. Причем они по-рыцарски относились к побежденным и горожанам павшего Дюнкерна. Французская армия, в которой был и д'Артаньян, была в это время за 70 миль от крепости. То, что не удалось ей – неоднократные штурмы Дюнкерна – получилось у запорожцев. Около двух лет сражались вместе украинские «лыцари» и мушкетёры, пока, наконец, Богдан Хмельницкий не отозвал украинцев из Франции в связи с начавшимся на Украине освободительным движением.