Сад

Но Шаров, человек большого размаха, со взглядом в будущее, счёл его план малым.

— Увеличивай до ста гектаров. Не меньше! — настаивал он. — Колхозу потребуются деньги. Сад поможет.

Когда проект был готов, Шаров пришёл к садоводам.

— Вашу бригаду мы укрепили. Вон какая сила! — воскликнул, обводя восторженным взглядом всё собрание, а затем пошутил. — Опасаюсь одного: летом приеду и заблужусь в новых зарослях!..

На него задорно смотрели ясноглазые, весёлые девушки из тех, о которых обычно говорят, что они «не сидят, сложа руки, и не знают скуки».

В углу возле печки лущили семечки да, посмеиваясь, подталкивали одна другую три подружки. В середине — Капа Кондрашова, курносая, пухленькая, обтянутая тесной для неё коричневой кофточкой, разлезавшейся по швам. Волосы у Капы были чернее смолы, глаза — тоже, и вся она, невысокая, с покатыми плечами, походила на сытую чёрную утку.

Капу много раз переводили с одной работы на другую, и везде она оказывалась «не ко двору». С молочнотоварной фермы выгнали за то, что не продаивала коров. Из телятника убрали за падёж телят, из свинарника — за грязь в клетках. Куда бы её ни послали, Капа всюду больше хохотала, чем работала, и всем говорила, что её основной прибыток — от городского базара, где она продавала ягоды. На заседании правления, когда Капу включали в бригаду, вспыхнул смешок:

— К ней собралась лень из семи деревень. Другим не осталось.

— А всё же, куда-то надо определить, хоть для счёта.

— Может, у неё задор разыграется. Может, в саду её на работу потянет, — заступился за Капу Кузьма Грохотов. — Надо завсегда человека на лучшее подбивать.

— Для продажи ягод сгодится, — сказала Катерина Савельевна.

И Вася не стал возражать.

Теперь он про себя усмехнулся: «Это называется — укрепили бригаду!..»

Когда план поставили на голосование, Капа, отбросив шелуху семечек, поднялась со скамьи:

— А я не согласная!

Девушки из переднего ряда, усмехаясь, оглянулись на неё. Чего путного может сказать эта перелётная хохотушка?!

Вася постучал по столу карандашом, зажатым между безымянным пальцем и мизинцем. Не скажет ли Капа что-нибудь толковое? План велик. Тяжёл. Может, хоть к её словам прислушается председатель?

— Говорите, товарищ Кондрашова! — подбодрил Шаров.

Переспросив, сколько земли отводится под новые посадки малины, Капа замахала короткими, полными, как бы перетянутыми в кистях, руками:

— Маяты с малиной не оберёшься. Привередливая больно. Скажем, сегодня сняли урожай, послезавтра опять тем же кругом идите с корзиной. Из всех ягод — самая хлибкая. Покамест везёшь, до базара — в корзинах помнётся, с утра не распродашь — к вечеру закиснет, хоть в стаканы сок разливай. Покупатели обегают такую. Уж я-то знаю, чего базар требует. По моему соображению, малины хватит в старом саду.

Вася примолк. Не о том она говорит. Надо обо всех ста гектарах. Как с ними управиться?

Шаров спросил, чем заменить малину. Капа назвала крыжовник. Ягоды вкусные, крепкие. Неделю пролежат — не испортятся. Можно возить хоть за двести километров.

— Ну уж, придумала — крыжовник! Об его колючки руки в кровь издерём.

— Собирай с него ягоды сама!

— И соберу! — запальчиво подняла носик Капа. — Обойдусь с колючим, как с миленьким! Вот увидите!

— Пообнимайся с ним: он тебе кофту располосует!

— А я брезентовый фартук сошью. И рукавицы…

Девушки прыснули со смеху:

— Ой, уморила!.. Ягоды в рукавицах брать!..

— Ты, Капка, собачьи мохнашки приспособь!..

— Подавишь крыжовник, как медведь малину!..

— А вот увидите!..

Шаров приподнял руку.

— Я вам скажу, дельное предложение внесла Капитолина Матвеевна.

Капа окинула девушек торжествующим взглядом:

«Ну, что?! Не по-вашему вышло, а по-моему!.. Председатель даже взвеличал Матвеевной!..»

— Учтём поправку, — пообещал Шаров и взглянул на садовода. — Так?

Бабкин промолчал.

Подогретая успехом, Капа завела речь о том, что её волновало больше всего:

— На собраниях говорите о разных постройках, ровно сказки рассказываете, в план пишете каменные дома, а про трудодень молчите.

Это неправда, — нетерпеливо заметил Вася. — Мы с вами обсуждали…

— А ты не тарахти — послушай, что дальше скажу. Отстаём от других колхозов. Вон в «Колоске»…

— Нашла пример! У нас электрический свет горит, а они, слышно, всё ещё нюхают копоть из керосиновых ламп.

— Только этим и попрекаете. А светом себя не обтянешь!

По комнате загулял шумок: одни смеялись над Капой, другие подзадоривали её. Она повысила голос:

— Правду говорю: про людей у нас забывают. Всё на строительство да на строительство. Трудодню по деньгам роста не видно.

Васе было неприятно, что в молодёжной бригаде затеялся такой «отсталый разговор». Он не мог молчать и сказал об этом.

— Ты мне отсталостью в глаза не тычь, — рассердилась Капа. — И не сули праздник на старости лет. На что он мне? Я хочу сегодня ходить в хороших туфлях, чтобы городским ни в чём не уступать!

— Что ж, выходит — пятилетку не строить, а всю прибыль— тебе на наряды?

Девушки опять зашумели. Капа не сдавалась, но голос её постепенно ослабевал и терялся…

После собрания, оставшись наедине с бригадиром, Шаров сказал: