Сад Дьявола

Будучи прилежным и успевающим молодым человеком, он заслужил уважение в глазах сверстников, проявив естественное лидерство, притом не показное и не самодовольное. Эти добродетели характера — решительность, усердность в учебе, спокойная уверенность — наделяли его спокойствием в бою, которое хорошо служило ему на протяжении всей его жизни. Вместе со своим лучшим другом Куроки они сыграли важную роль в великой европейской державы в лице Российской Империи. Учителя Гоцу в то время не знали этого, но тем не менее, готовили юношей, которым суждено было стать мужчинами, которые выведут Японию в современную эпоху и на мировую арену путем нескольких самых поразительных и решительных военных побед, когда-либо записанных в истории.

Спустя два года произошел инцидент, определивших ход жизни молодого Хейтатиро Того. В 1962 знатный аристократ, родственник правящего рода провинции Сацума, направлялся домой через деревню Намамуги, когда его процессия натолкнулась на четырех британцев. Полагая себя равными или даже превосходящими любого человека в Японии, иностранцы грубо пересекли путь движения процессии, не спешившись и не выказав никакого уважения.

Охрана аристократа пришла в ярость от преднамеренно дурных манер британцев. В результате стычки один из иностранцев был убит, обезглавленный одним ударом самурайского меча, а два других получили тяжелые ранения. Однако Великобритания не была намерена терпеть злоупотребления против своих подданных, вне зависимости от обстоятельств, и выразила решительный протест бакуфу, центральному правительству Японии, которое вскоре предложило выплатить компенсацию в размере 100 000 фунтов. Это была огромная сумма, равная почти пятой части серебряного запаса Японии, но британцев это не удовлетворило. Они хотели крови за кровь, однако гордые самураи провинции Сацума отказались приносить извинения или казнить охранников, ответственных за случившееся.

Результатом стала кратковременная малоизвестная «Англо-Сацумская война». Корабли британского Королевского флота вошли в залив Кагосима, дабы выразить недовольство Короны. Японский эмиссар из Сацумы прибыл на борт британского флагмана «Эвриал», под командованием подполковника Нила. Японцам была вручена нота с требование компенсации, но японцы просто отказались вести любые переговоры.

В ответ британцы, по истечении 24-часового ультиматума, захватили несколько пароходов, принадлежавших роду Сацума, стоявших на якорях в гавани, что быстро побудило японцев открыть огонь из береговой пушки. Затем они дождались наступления бушующего тайфуна, рассчитывая на то, что вражеский флот будет уничтожен «божественным ветром» подобно флоту Чингисхана в прошлых столетиях[47].

Британцы не ожидали сопротивления, полагая, что простого вида их флота будет достаточно, чтобы запугать японцев, но не поняли в полной мере «спартанцев Японии». Они пошли на эскалацию конфликта, разграбили и сожгли захваченные пароходы, а затем выстроили свои корабли в боевую линию и открыли огонь по городу. Были сожжены пять торговых складов, и погибло столько же крестьян, так как японцы приняли мудрое решение эвакуировать город до начала бомбардировки.

Одним из эвакуированных был молодой самурай Того, которого направили в соседний замок на берегу для защиты его от возможного британского десанта. Он расположился за пушкой на зубчатой стене, глядя на ведущие огонь британские корабли вместе со своим другом Куроки.

— Посмотри, как они выстроились, Куроки! Это значит, что они могут пройти мимо нас, и один корабль за другим будут обстреливать то, что они пожелают. Страшная сила!

— Будем надеяться, что наши стены выдержат. Как наша собственная пушка?

— Она, похоже, будет слабым ответом, — Того указал на залив, где дым от огня британских орудия затмевал паруса их кораблей.

— И с такими кораблями англичане могут идти, куда угодно. Они могут возникать у наших берегов, словно морские драконы, способные дышать огнем на наши города и порты по своей прихоти!

— Да, но пусть только они посмеют ступить на нашу священную землю! Наши самураи соберут десятки тысяч. Мы разорвем их на части и скормим их внутренности птицам!

— Надеюсь, Куроки. Но помни, что они тоже вооружены. Их ружья способны убить наших лучших фехтовальщиков.

— Но у нас есть лучники[48].

- А у них есть пушки, которые они могут вывести на берег. Еще мортиры и осадные орудия. Мой отец видел их.

— Наша доблесть и наше превосходство в численности возьмут верх, и боги возлюбят нас. Разве это не священная земля, Того? Не дай страху овладеть тобой.

— О нет, Куроки, я их не боюсь. Но я уважаю их за то, что у них есть, то, что намного превосходит то, что есть у нас. Нет. Я стремлюсь понять нечто другое.

— И что же?

— Только одно, мой друг… Врага, пришедшего с моря, следует встречать в море и останавливать там, прежде, чем они смогут направить пушки на нашу священную землю.

— Это верно, но но не думаю, что это возможно на данный момент. У нас нет кораблей, способных остановить их в море. Только эти форты и орудия смогут сказать свое слово!