Сад Эпикура

Все, кто был занят в спектакле, скрылись за бутафорские стены домов. Остальные уселись рядом с Эпикуром, кто на камни, кто на принесенные дифры. И вот из святилища муз вышел Пан, бог рощ и лесов, покровитель пастухов, охотников, рыболовов и пасечников, бородатый, рогатый, с длинным хвостом. И пока Эпикур гадал, кто из его друзей нарядился в одежду Пана, Пан почти закончил свой монолог. Так что Эпикур услышал только его конец:

                                 …и вот устроил я,Чтоб юноша один, — он сын богатогоЗемлевладельца здешнего и городскимблистает лоском, — на охоту идучи,Сюда случайно завернул с товарищемИ, девушку увидев, потерял покой.Вот существо событий. А подробности

Вольно самим увидеть. Соизвольте лишь![76]

И тут же появились Сострат — Менекей и Хэрей — Лавр, прихлебатель Сострата. Комедия началась. Комедия, которую так любил в молодости Эпикур, которую он услышал первым из уст Менандра. И все в ней было так, как в дни молодости: люди, созданные воображением поэтов, не меняются. Юный Сострат, увидев дочь брюзги Кнемона, влюбился в нее. Он решил жениться на ней, но на пути его счастья стал Кнемон, злой и глупый старик, отец девушки. Вот ой, Кнемон — Гермарх. Он постоянно бранится и кидается на всех, как дикий зверь.

— Вот если б мне теперь такой же дар! — кричит он, вспомнив о Персее, который всякого мог превратить в камень. — Лишь каменные статуи кругом стояли молча бы, куда ни глянь!

«Да ведь это желание всякого тирана, — подумал Эпикур, — превратить мудрецов в каменных истуканов и безнаказанно творить зло. Под маской Кнемона — Деметрий, Антигон, все тираны. Я мог бы понять это раньше. Надо вписать в книгу “Главных мыслей”: “Смех разит тиранов сильнее, чем меч”.»

Несчастный старик. Он будет побежден. Молодость, которая тянется к счастью, добьется своего. Что ж из того, что ей поможет случай — Кнемон упадет в колодец, а Сострат и Горгий, пасынок Кнемона, спасут его. Случай — вестник свободы в жестоком мире причин и следствий. Сострат женится на дочери Кнемона, а Горгий — на сестре Сострата. А рок, судьба будут поколочены и осмеяны. Раб Гета скажет:

…Итак, мужчины, дети, юноши,Порадуйтесь, что старика несносногоМы одолели, щедро нам похлопайте,

И пусть Победа, дева благородная,Подруга смеха, будет к нам добра!

Представление окончилось.

Все собрались у кресла Эпикура.

Седые волосы Эпикура сдуло ветерком на высокий бледный лоб, волнистая пышная борода блестела на солнце. Он улыбнулся друзьям, которые собрались возле него, но темные глаза его были грустны.

— Друзья мои, — сказал он. — Я снова вижу вас, и это радует меня. Видеть друзей — высшее счастье, какое доступно нам. Мне кажется, что старые корни миндаля, под которым я сижу, корни, которые из года в год все глубже уходят в холод и тьму, только потому и делают это, что на ветвях, питаемых ими, распускаются цветы. И так спокоен человек, уходящий в небытие, потому что вся мудрость, добытая им в течение жизни, отдана друзьям… — Эпикур закрыл глаза и замолчал.

Друзья долго ждали, когда он заговорит снова, но он, казалось, уснул.

— Не будем тревожить его, — тихо сказал Гермарх, отойдя от кресла Эпикура. — Посидим молча и поглядим на него, как он глядел на нас.

В цветущей кроне миндаля жужжали пчелы, собирая мед. Пахло молодой травой и цветочной пыльцой. В саду Маммарии, за оградой, кто-то пел песню:

Я негу люблю,Юность люблю,Радость люблюИ солнце.Жребий мой — бытьВ солнечный светИ в красоту

Влюбленной…[77]

Песню пела женщина. И ради этой песни Эпикур замолчал. А когда песня кончилась, он открыл глаза, обвел долгим взглядом сидящих перед ним друзей и сказал:

— Теперь, кажется, пора…

— Мы внесем тебя в дом, — засуетился Гермарх, вглядываясь в изменившееся вдруг лицо Эпикура. — Тебе больно? Эй, Мис, Никий, сюда, скорее!

— Наклонись ко мне, — попросил его Эпикур и добавил, когда тот выполнил его просьбу: — Не шуми, Гермарх. Ты спросил о боли. Так вот, боль моя уже так велика, что больше стать не может. Но душевная моя радость при виде вас сильнее боли. Сильнее. Теперь пусть отнесут меня в дом, опустят в теплую ванну и дадут кружку крепкого вина…

Желание его было тут же исполнено. Теплая вода и густое вино вернули ему силы, но ненадолго.

— Не забывайте то, чему я вас учил, — сказал он слабеющим голосом. — И не оплакивайте меня: я прожил счастливую жизнь, и этого достаточно…

Послесловие