Сад памяти (Очерки)

Они уже больше часа находились в воздухе. Пилоты, штурман, бортмеханик всматривались вниз до рези в глазах: вот-вот должна быть избушка; не пропустить бы зеленую ракету, которую даст охотник, встречая их. Они не знали, что охотник уже стрелял дважды, но ракеты гасли незамеченными.

— Надо снижаться, но горы — будь они неладны, — ответил Ильченко и не удержался, пошутил: — Игра в жмурки по-чукотски… Сыграем, бортмеханик?

— Идет. Только уговор — ты водишь, — откликнулся Ильичев,

«Как говорится, моральный климат в нашем коллективе тревоги не вызывает», — удовлетворенно подумал Волокитин.

Спускаться стали осторожно, метр за метром, по спирали, буквально на ощупь. Волокитину казалось, что он сквозь днище машины чувствует близкое ледяное дыхание вершин. И тут зоркий Ильченко крикнул:

— Братцы, ракета!

Остальные тоже успели заметить мерцающую в снежных вихрях мутно-зеленую каплю, пропавшую через несколько секунд. Все облегченно вздохнули. Можно садиться, нужная точка наконец-то обнаружена. Конечно, в другое время безопаснее всего было бы зайти на посадку со стороны моря — место ровное, помех нет. Но сейчас с моря дул порывистый ветер, и выдержать его удары в хвост вертолет, понятно, не мог. Да и запрещалось такое инструкциями строго-настрого… Поэтому из двух зол, что называется, выбрали меньшее — горы. И пилот Ильченко направил машину к земле…

Внизу тоже готовились к посадке: Георгий Майский зажег посадочные огни — пропитанную бензином ветошь в ведрах. Воздушная волна разбросала огни — стало темно. Посадочная фара вертолета, коротко вспыхнув, погасла — перегорела. «Последняя, надеюсь, гримаса фортуны», — проворчал командир. Он не успел ничего больше сказать, как бортмеханик Ильичев открыл дверку и прыгнул вниз, в белую круговерть. Щупом проверил надежность площадки, отбежал, махнул рукой: можно.

Сели. Охотник спешил навстречу. «Быстрее, быстрее…»

В избушке собрали весь свет — нашлись две керосиновые лампы. Салманов сразу проверил, нет ли у пострадавших разрыва тканей. Ему помогали медсестры. «Как будто все в порядке. Хоть тут повезло…» Однако успокаиваться рано: сотрясение мозга, множественные тяжелые переломы конечностей…

Анестезиолог Тульба выводил людей из шока. Первым пришел в себя Пашкуров:

— Дочка у меня заболела… Как она? Узнать бы…

— Не волнуйтесь, узнаем. А сейчас готовьтесь в дорогу — летим.

Улыбнулся:

— А я готов. Мне собраться — только подпоясаться…

Молодец, Пашкуров. Спасибо тебе, охотник, за эту улыбку. Поклон тебе за нее низкий до земли.

Когда больные уже были на борту вертолета, командир и хирург вернулись в избушку поблагодарить охотника Майского, спросить, не нужно ли чего. «При случае лыжи забросьте. А то мои, сами видите…»

Он проводил поднявшийся вертолет взглядом и снова остался один. Один на сотни студеных белых верст. Но теперь я думаю: один человек — это не так уж и мало…

А вертолет спешил к Певеку. Через час с небольшим внизу уже виднелись огни райцентра. В аэропорт не пошли — время было дорого. Сели со снайперской точностью на лед бухты, в десяти метрах от больницы. И через считанные минуты хирург Салманов приступил к операциям, которые, замечу, прошли успешно; Пашкуров, Соловьев и Иванов выписались, вернулись на работу в свой совхоз, чувствуют себя хорошо.

Мои знакомые пилоты дружат давно, видятся ежедневно, но летают вместе не так часто. Все они мастера своего дела каких поискать и работают в разных экипажах.

— Но когда надо, — сказал мне Николай Герасимович Перевалов, заметно гордясь своими подчиненными, — они садятся рядом и выполняют любое задание. Да, любое! Ведь поисковый полет ночью в горной местности был для каждого первым. Им многое по силам, потому что они — коллектив, сформировавшийся в настоящем деле, пускай не сразу и не просто, но зато прочно и надежно…

Если вы окажетесь в беде, знаю, эти люди придут к вам на помощь первыми, придут без лишних фраз и поз, превосходно понимая, как облегчить вашу участь и спасти. Впрочем, они уверены: и вы поступите точно так же, случись что. Негласный арктический кодекс, который особенно чтут северные пилоты, врачи, отлично сознавая, кто они тут есть. Этот кодекс они несут и в другие, более теплые города, и даже в другие страны — отпуск у них немалый, а путешествовать северяне любят, — порой изумляя своими поступками тех, кто привык жить иначе…

И еще они знают: нет пурги, которая бы не кончилась, нет тумана, из которого бы не нашлось выхода; главное — держаться и идти вперед. Давно экипаж следует этому правилу.

А с обеда летчики распрощались до вечера. Началась опять будничная работа. Кто-то повез бочки с горючим на остров Врангеля, кто-то продукты в геологические партии в район рек Кэвеем и Эргувеем. На приисковом участке «Майский» вертолет с нетерпением ждала усталая вахта — людей нужно было отправить домой. Взлет, посадка…