Сад плененных сердец

И собственноручно взяв силок, он погнался за антилопой. Та было бросилась прочь, но со всех сторон ее окружили охотники. И тогда она нырнула в пруд и исчезла.

Рассказ о том, как Ризван-шах полюбил пери в образе антилопы, которая давно уже пылала к царевичу страстью

Рассказчик так продолжает эту повесть. Увидев столь необыкновенное чудо, охотники пришли в изумление. А царевич, спешившись, уселся прямо на земле у края пруда и сказал:

— Пока прекрасная антилопа не покажется из воды, я ни за что не уйду отсюда.

— Это не антилопа, — говорили ему все вокруг. — Разве вода — место для дикого животного? То какой-то злой дух. Не думайте о нем и пожалуйте в обитель счастья.

Но ничем нельзя было убедить царевича. Он продолжал рыдать и не отрывал глаз от воды. Тогда, отчаявшись, придворные вернулись к падишаху и доложили ему о случившемся. Тот в волнении сей же миг оседлал коня и поскакал к пруду. И всякий, прослышав об удивительном событии, поспешил туда же, так что поднялась сутолока и суматоха.

Повелитель, увидев отчаяние сына, распорядился поставить на берегу трон, и царевич, поднявшись с земли, воссел на нем. Казалось, он потерял рассудок и не может думать ни о чем, кроме прекрасной антилопы. Глядя на него, плакал падишах и убивались наложницы. Никто не в силах был сдержать слез. Одни в печали и тоске утирали глаза, другие восклицали: «Что за россказни?!» «Царевича околдовала пери», — убеждали третьи. А четвертые, прочитав двустишие:

Испил из чаши он любовного сближеньяИ воспылал к кому-то страстью, без сомненья, —

добавляли: «Не принимайте его за сумасшедшего, ибо на лице его все приметы любви».

Одним словом, вмиг обитель радости стала домом печали:

Мужчины, женщины склонились, спины горбя,Дворец веселия стал домом долгой скорби.Увял бутон надежд… Несчастие какое!Все соловьи вокруг лишаются покоя.

Опечаленные наложницы пытались выведать у царевича, кто виновница его тоски, но он им не открылся. А когда падишах повел его в город, наконец нарушил молчание и проговорил:

— Скорее постройте мне на берегу этого пруда царственный дворец.

Прибыв в столицу, падишах созвал сведущих лекарей и приказал им излечить недуг царевича, однако с каждым днем страдания больного лишь множились. Когда же дворец на берегу был построен, Ризван-шах немедля отправился туда и, увидев его, очень обрадовался. Потом он распорядился устроить у пруда помост и поставить на нем изукрашенный трон, вокруг которого сидели бы райские птицы с жемчужными ожерельями в клювах. А по бокам каждой птицы стояли бы позолоченные кувшины, увитые гирляндами из сапфировых и бриллиантовых цветов с топазной сердцевиной. Затем велел он разостлать маснад, украшенный ветвями из хризолитов и листьями из изумрудов.

Царевич взошел на этот трон и с тех пор сидел на нем день и ночь, не вступая ни с кем в беседу. И так провел он немало времени, но болезнь все не покидала его. Была у царевича нянька, которая знавала в жизни слезы и горе, повидала худые и добрые дни. Однажды пришла она на берег и сказала:

— О любимец матери! Пораскинь-ка мозгами, и ты поймешь, что то был не зверь. Часто эти пустынные места посещают джинны и пери. Наверно, кто-то из них принял облик антилопы, чтобы подшутить над тобой. Все это колдовские чары. Выбрось их из головы и займись делами государства.

— Все это так, — ответил царевич. — Но пока я не узнаю, кто эта антилопа, не успокоюсь.

— То джинн в образе зверя, — продолжала нянька. — А там, где живут люди, джинны не появляются в своем подлинном виде. Послушай меня, и я тебя вылечу.

— Согласен, — кивнул царевич, — говори же.

— Ступай в город и не допускай сюда никого. Я же останусь здесь и сделаю что смогу.

Ризван-шах повиновался и, поручив дворец кормилице, возвратился в столицу. Нянька же занялась делом: расставив по всему дому курильницы, она день и ночь жгла в них амбру, алоэ, мускус и другие благовония и читала заклинания джиннов. Так прошел год, но тщетны были все надежды.

И вот настал день, когда в воздухе показался украшенный самоцветами трон. Пери опустили его на берег пруда, и нянька увидела, что на землю сошла луноликая красавица лет двенадцати. Искупавшись и облачившись в богатые одежды, она воссела на трон царевича. А прислужницы стали играть на сазах и танцевать.

При виде этого зрелища кормилица пришла в изумление: «Во сне я иль наяву?» И застыв под деревом, долго созерцала это собрание владычиц красоты и гурий изящества. Вдруг взгляд главной пери, небесной чаровницы, упал на нее. Кликнув служанку, она приказала:

— Позови-ка ту женщину.

Пери подвели кормилицу к своей госпоже, и нянька склонилась в приветственном поклоне. А красавица, отличив ее, усадила рядом с собой и спросила: