Сад радостей земных

Так, наверно, сказала бы сейчас любая девчонка; Клара вовсе не считала это ложью. Но Лаури, видно, что-то почувствовал — может, оттого, что голос ее прозвучал резковато, и, когда она обернулась, он внимательно смотрел на нее.

— А ты, когда был маленький, не шлепал по ручьям?

— Я слишком быстро вырос, — сказал Лаури.

Она медленно шла по реке, пальцы и ступни в воде казались белыми. Замочила ноги выше колен, пришлось еще поднять подол. Сперва мокрым ногам было прохладно, потом их обожгло солнцем. Оборачиваясь к Лаури, она поминутно отбрасывала волосы со лба.

— Я тоже выросла быстро. Коли считать по-настоящему, так я тоже взрослая, не хуже тебя.

Лаури фыркнул.

— Не насмехайся, черт… — Клара наклонилась, вытащила что-то из воды, оказалось — бочарная клепка, вся в окалине и каких-то крохотных слизняках. Клара поспешно разжала пальцы.

— Лаури, а ты любил своих родных?

— Не знаю. Не любил.

— А почему?

— Не знаю.

Клара осторожно подняла одну ногу из воды.

— А я любила. Хочешь не хочешь, а любишь.

— Ну, я в таких делах с пеленок умел не хотеть, — сказал Лаури.

Он пошевелился, вытянул ногу. Голос его прозвучал то ли неуверенно, то ли смущенно — лучше этого не замечать, не придираться по мелочам… Клара пошла дальше вглубь, вздернув юбку, собрав ее вокруг бедер. Лаури отбросил сигарету, она не долетела до воды.

— Никогда не понимал этих вещей… не понимаю, что людей связывает, — серьезно сказал Лаури. — Что это за связи, которых не видно. А вяжут намертво, не вырвешься, хоть тресни… вроде как вынесло на берег, уволокло, опять вынесло, и все время вместе, не отцепишься… Не ходи дальше, утонуть захотела? Я за тобой в воду не полезу.

— Не утону.

— Хорошо бы все, что у меня есть, запихать в один мешок и унести. Не хочу я, чтоб меня привязали к одному месту. Если обзаведешься всякой всячиной — вот как мой отец, — она путается под ногами и все заслоняет, ничего из-за нее толком не видно. Заведешь себе собственность — и дрожи над ней. Дрожи, что все потеряешь.

— А я бы не прочь, — хмуро сказала Клара.

Лаури, должно быть, не услышал.

— Если уж расшибаться в лепешку, так я по крайней мере хочу понимать — ради чего. Не желаю никакого наследства. Не желаю заполучить полный дом мебели и сколько-нибудь акров земли, а потом надрываться и голову ломать, как бы она уродила… Да пропади оно все пропадом!

Клара глянула через плечо. На таком расстоянии не разобрать, но, может, опять у губ Лаури прорезались знакомые морщинки.

— Больно ты непонятно заговорил, — заметила она, ей стало страшновато: мало ли что он еще скажет.

Лаури помолчал. Потом сказал совсем другим тоном:

— Клара, а не хватит тебе валандаться в этой луже?

Она закинула голову, поглядела на небо, ощутила, как тяжелой волной упали на спину длинные волосы. Без малейшего удивления подумала — вот шаришь глазами по небу, а опереться не на что, не сыщешь там ни конца ни края. В голосе Лаури прозвучало что-то знакомое, однажды она это уже слыхала, а сейчас никак не припомнить… Она закрыла глаза; от солнца лицу стало горячо.

— Вылезай оттуда, — сказал Лаури.

— Иди ты к черту. Командир нашелся.

— Иди сюда, Клара.

— Клара, Клара. Почем ты знаешь, как меня зовут?

— Забредешь куда не надо, там течение быстрое, свалит с ног.

— Не свалит.

— Ну что ж, я тебя не собираюсь вытаскивать, уважаемая.

— А тебя никто и не просит.

— Нам пора в город.

— Мне не к спеху.

— А может, мне к спеху.

— Тебе тоже не к спеху, — возразила Клара и лениво пожала плечами.

Все же она вышла из воды, ступила на сухие камни, под захолодевшими ногами они казались какими-то странными на ощупь, будто ткань. Клара широко раздвинула пальцы ног, на побелевшем камне они были точно растопыренная пятерня, готовая что-то схватить. И вдруг увидела меж пальцев что-то темное, мягкое, склизкое, точно червяк.

— Ой!

Она отдернула ногу, отскочила и, стоя на одной ноге, опять отчаянно затрясла другой.

— Лаури, сними! — закричала она. — Помоги… скорей… пиявка!

Она сломя голову бросилась к Лаури, он подхватил ее. Все помчалось, понеслось, даже смех Лаури был быстрый, еще не успев отсмеяться, он оторвал пиявку — раз! — и отшвырнул прочь. Клара чувствовала, что побледнела как полотно, все мышцы ослабли, словно пиявка и впрямь высосала у нее кровь до последней капли. Всхлипывая, она откинулась на землю, а когда в глазах прояснилось, Лаури больше не улыбался.

Он наклонился над ней.

— Зря ты это, — сказал он без улыбки.

Она тупо смотрела ему в лицо, как на чужого, который невесть откуда взялся. Он поцеловал ее и, пока она пыталась отдышаться, налег на нее всей тяжестью, и она в страхе вспомнила — ведь так уже однажды было, да-да, много лет назад… внезапное воспоминание оглушило ее, как пощечина, и разом привело в себя.

— Лаури…