Сад времени

— Ключи еще у меня, — сказал Тимберлейн. — И машина заперта. Они не спрашивали у меня ключей.

Марта закрыла глаза. Она слышала Олджи, но от усталости не могла ответить.

— Мы вполне могли бы наблюдать здесь за современной историей, — продолжал он. — Но ДВСИ не предусмотрела, что машины будут привлекать творцов истории. В любом случае мы не должны упустить машину.

После недолгого молчания он добавил:

— О машине надо позаботиться в первую очередь. Марта неожиданно села на постели.

— К черту проклятую машину! — заявила она. — Что будет со мной?

* * *

В ту душную ночь в казармах она плохо спала. Тишину то и дело нарушали шаги на плацу, крики, комариный писк и гудение подлетавшего ветролета. Кровать, когда она поворачивалась на ней, издавала звуки, напоминавшие урчание пустого желудка.

Ночь представлялась ей чем-то вроде подушечки для булавок. Марта как будто держала ее в руке, теплую, влажную, и в подушечку, словно бесчисленные булавки, впивались звуки, издаваемые воинственным человечеством, но каждая булавка колола и саму Марту. Под утро стало тише, но двор не опустел.

Потом издали донесся приглушенный вой сирены. Где-то прокричал петух. Городские часы — в часовне Святой Магдалины? — пробили пять. Птицы устроили перепалку под крышей. И снова усилился армейский шум. На кухне, судя по бренчанию ведер и железной посуды, начали готовить завтрак. Безысходная печаль поглотила все чувства Марты, и она заснула.

На сей раз, сон ее был глубоким и здоровым.

Проснувшись, она сразу увидела Тимберлейна: седой и небритый, он сидел на краю своей кровати. Вошел охранник с завтраком, поставил поднос на стол и удалился.

— Как ты себя чувствуешь, любовь моя?

— Сегодня лучше, Олджи. Но почему ночью было так шумно?

— Похоже, носили больных. — Тимберлейн выглянул в окно. — Здесь один из очагов эпидемии. Я готов дать Краучеру всякие гарантии, лишь бы он позволил нам жить подальше отсюда.

Марта подошла к нему, обхватила ладонями его небритый подбородок.

— Значит, ты принял решение?

— Я принял его еще вчера. Мы работаем для ДВСИ(А), и нас интересует история. А история творится здесь. Я думаю, мы должны доверять Краучеру — значит, мы остаемся в Коули и будем сотрудничать с ним.

— Ты знаешь, я никогда не оспариваю твоих решений, Олджи. Но можем ли мы доверять человеку в его положении?

— У человека в его положении, по крайней мере, нет никаких причин расстрелять нас, — заметил он.

— Наверно, я просто как женщина смотрю на это иначе, но давай не будем ставить цели ДВСИ(А) выше нашей безопасности.

— Постарайся понять меня. Марта. В Вашингтоне мы не брали на себя обязательств, просто наше существование приобрело какой-то смысл в таких условиях, когда от человечества осталась жалкая тень. Возможно, именно потому мы и остались в Лондоне вместе, в то время, как большинство других семей распалось. У нас есть цель, и мы должны ей служить — тогда и она послужит нам.

— Звучит красиво. Но давай лучше не будем углубляться в абстрактные идеи, хорошо?

Они занялись завтраком. Он напоминал солдатский паек. Поскольку чай стал редкостью, его заменяло легкое пиво. В меню также входили витаминные пилюли, которые стали неизменной частью питания по всей стране после истребления домашних животных, зерновой хлеб и филе неведомой буроватой рыбы. Киты и тюлени почти исчезли в морях, зато радиация способствовала бурному росту планктона, и рыба быстро расплодилась. Многие фермеры, жившие в прибрежных районах, были вынуждены выходить на промысел в море, поэтому люди по всему миру еще не лишились рыбных блюд. За завтраком Марта сказала:

— Этот капрал Пит, наш тюремщик и охранник, — по-моему, неплохой человек. Если необходимо, чтобы нас постоянно караулили, лучше пусть этим занимается он. Попроси Краучера.

Они запивали витамины остатками пива, когда вошел Пит вместе с другим охранником. У Пита на плечах были капитанские погоны.

— Похоже, вас можно поздравить с приличным повышением, — заметила Марта.

— Нечего смеяться, — строго сказал Пит. — Тут часто людей не хватает.

— Я вовсе не смеюсь, мистер Пит, и, судя по количеству носилок, людей становится все меньше.

— Над бедствием шутить не подобает.

— Моя жена просто пытается быть любезной, — вмешался Тимберлейн. — Отвечайте ей осторожнее, чтобы не было жалоб.

— Со всеми жалобами обращайтесь ко мне, — заявил Пит.

Супруги переглянулись. Куда девался вчерашний скромный капрал? Теперь этот человек говорил резким голосом, и во всем его поведении появилась напряженность. Марта уселась перед своим зеркалом. Щеки опять впалые! Сегодня она чувствовала себя бодрее, но мысль о предстоящих испытаниях и жаре не давала ей покоя. Во время менструации она ощущала тупую боль, словно бесплодное лоно возмущалось против собственного бесплодия. С помощью множества тюбиков и флакончиков Марта с большим трудом придала своему лицу свежесть и теплоту — к сожалению, лишь искусственные.

Занимаясь своим делом, она поглядывала в зеркало на Пита. Отчего он так нервничал? Из-за внезапного повышения или тут была какая-то другая причина?