Саддам Хусейн

При 150 000 убитых иракские вооруженные силы, за несколько дней до этого четвертые по величине в мире, доживали последние дни. Кувейт был освобожден, Республиканская гвардия уничтожена. Продолжать военные операции не было необходимости – они все больше превращались в одностороннее добивание уже обезоруженного врага. 28 февраля в 5 часов утра (по иракскому времени), после шести недель операции «Буря в пустыне» и после ста часов наземной войны, президент Буш объявил, что через три часа войска союзников прекратят наступательные операции.

– Кувейт освобожден, – сказал он, – иракская армия разбита. Наши военные цели выполнены. Это была победа всех наций, входящих в коалицию, Соединенных Штатов, всего человечества и торжество закона.

По его мнению, теперь только от Ирака зависело, последует ли за остановкой военных действий полное прекращение огня. Ирак должен воздерживаться от нападения на коалиционные войска или от запуска ракет «Скад» в направлении любой другой страны, он обязан освободить всех военнопленных и задержанных кувейтцев и в двадцать четыре часа послать военную делегацию для обсуждения всех необходимых деталей.

Саддам встретил американское заявление с большим облегчением. Не теряя времени, он сообщил своим подданным, что прекращение военных действий было результатом «славной победы Ирака»:

– Иракцы, вы победили. Это Ирак одержал победу. Ираку удалось разрушить ауру Соединенных Штатов, империи зла, террора и агрессии. Ирак пробил брешь в мифе об американском превосходстве и заставил Соединенные Штаты вываляться носом в пыли. Гвардейцы сломали хребет агрессоров и вышвырнули их за пределы своих границ. Мы уверены, что президент Буш никогда бы не согласился на прекращение огня, если б его военное руководство не поставило бы его в известность о необходимости сохранить войска и дать деру от мощного кулака героев Республиканской гвардии.

Несмотря на свою пышную риторику, Саддам понимал, что он совершил серьезнейший просчет в своей политической карьере. За четыре дня борьбы коалиционным силам удалось достигнуть того, чего не удалось иранцам за восемь лет кровавого конфликта – превратить иракскую армию в ничто и оккупировать значительный кусок иракской территории, спровоцировав повсеместные яростные стычки в шиитских городах южного Ирака и поставить страну на грань полного краха. С самого начала кувейтского кризиса летом 1990 года Саддам абсолютно точно знал, что нельзя жертвовать своим политическим будущим. Кувейт, палестинская проблема, жизни соотечественников – все это имело значение только пока служило прочности власти Саддама. Когда они перестали этому служить, они становились ненужными. В мире войны «всех против всех» окончание одной битвы означало всего лишь начало следующей. Когда иракский народ и весь мир с надеждой ждали восстановления мира, который последует за войной, Саддам готовился к будущим сражениям. Война в Заливе закончилась, но его непрекращающаяся борьба за личное и политическое выживание продолжалась.

Каковы бы ни были долгосрочные последствия войны в Заливе, Саддам Хусейн вошел в историю как один из тех современных тиранов, которые довели свою страну до апогея военной мощи только для того, чтобы затем вовлечь ее в катастрофическую международную авантюру. Следы разрушительной деятельности Саддама воистину ужасны – сотни тысяч смертей, бесчисленные материальные потери и экологическая катастрофа. Когда он пришел к власти в 1979 году, Ирак был региональной супердержавой с валютными запасами примерно в 35 миллиардов долларов. Через двенадцать лет, после двух опустошительных войн, затеянных этим деспотом, Ирак был низведен до крайней бедности, с 80 миллиардами долларов внешнего долга и полуразрушенной экономической и стратегической инфраструктурой.

Истинный образ Саддама Хусейна, который стал еще очевидней после оккупации Кувейта летом 1990 года и началом войны в Заливе – это образ непредсказуемого и коварного диктатора, движимого необузданным честолюбивым желанием утвердить свое господство над всем Ближним Востоком. С его точки зрения, идеология – это просто средство для осуществления одной и единственной цели, которая руководила им с самого начала его политической карьеры: достичь самого высокого поста в стране и оставаться там как можно дольше. Политическое выживание в одной из самых неустойчивых политических систем региона – вот какую мечту он вынашивал в своей неустанной игре, используя любую идеологическую акробатику ради этой цели.

Все это ясно проявляется в его манипулировании палестинской проблемой, одной из ключевых заповедей «арабского национализма», делом, якобы самым дорогим сердцу Саддама.

– Если американцы попросят нас сначала обсудить вопрос о Заливе, а потом палестинский вопрос, – ответил Садам на предложение президента Буша о переговорах в конце ноября 1990 года, – мы ответим, что если для вас самое главное – нефть, для нас самое главное – Иерусалим.