Садок для рептилий Часть I

Люди из Компании Сейфов и Хранилищ приступили к работе, но не раньше, чем оба ювелира получили от президента банка подписанную и засвидетельствованную гарантию возмещения убытков (министру они не доверяли). И вот прочная сталь и железобетон обнажились, и мы начали бурить заднюю стену банка.

— Время бежит, — сказал я.

Рэйзин вызвал всеобщее раздражение, заявив:

— Фантазии, друзья мои, одни только фантазии заставляют нас так потеть. Принимая во внимание все обстоятельства, думаете ли вы, что мегатонна, или тиранотонна, или ультимон могут причинить нам — лично нам — больше вреда, чем, скажем, фунт динамита?

К пяти часам утра мы проделали брешь в стене. Я сказал:

— Прекрасно. Теперь не о чем беспокоиться. «Фтор восемьдесят плюс» не сможет взорваться.

И когда я предложил выпить по чашке горячего чая, мосье ле Кэ попытался меня задушить.

Но люди продолжали работать, пока отверстие не достигло около двух футов в диаметре; и тогда самый низкорослый из них взял мой ключик, протиснулся сквозь дыру и вернулся с содержимым моего отделения в сейфе — маленьким бумажным пакетиком с «фтором восемьдесят плюс».

Я показал Франкенбургу, как сильно он уменьшился в объеме.

— Клянусь Богом, мы были на волоске от гибели, — сказал я.

Вы думаете, на этом дело и кончилось? Вы жестоко ошибаетесь. Потому что в эту безумную ночь, пока все полицейские в Сабль де Фесс и его окрестностях стояли на страже у банка и Моникендама, банда грабителей проникла в галереи принца Мамелюка, где хранилась одна из четырех самых крупных в мире коллекций произведений искусства.

Воры очистили ее не спеша, с полным комфортом. Они похитили бесценное собрание античных драгоценностей, трех Рембрандтов, четырех Гольбейнов, двух Рафаэлей, одного Тициана, двух Эль Греко, Вермеера, трех Боттичелли, Гойю и Греза. Мне сказали, что это была величайшая за все времена кража произведений искусства. И что страховое агентство Ллойда предпочло бы потерять флот трансатлантических лайнеров, чем ту сумму, на которую были застрахованы эти картины и драгоценности.

Вообще-то, если вдуматься, мне повезло, что меня отправили обратно в Англию и взяли под стражу.

Если б у меня была хоть капля здравого смысла, я бы, конечно, помалкивал об этом проклятом «фторе восемьдесят плюс». В сущности, я сам себя сделал арестантом. Они считают меня — ведь это ж надо придумать! — законченным пустомелей и болтуном. Как будто «фтор восемьдесят плюс» — это просто какая-нибудь болтовня! Черт побери, вы сами можете его приготовить. Возьмите 500 граммов плавикового шпата…

Ох-ох! Боюсь, это пришли двое моих приятелей. Придется мне теперь покинуть вас, сэр… Спокойной вам ночи.

Брюс Джей Фридман

УБИЙЦА В ТЕЛЕВИЗОРЕ (Пер. с англ. В.Устинова)

Сначала мистер Ордз заметил только, что у церемониймейстера, или звезды телевизионного шоу, на голове был дрянного качества парик нелепой конусообразной формы. Программа, похоже, была задумана как полуночная «беседа», перемежающаяся песенками в исполнении некой Конни. Певичка сопровождала свои вокальные потуги тщательно хронометрированными жестами — один жест для того, чтобы передать страсть, другой — игривость и третий — наивность и первую любовь. Программа была незнакома мистеру Ордзу, хотя это не имело никакого значения, поскольку главной задачей было избежать возвращения наверх к миссис Ордз, пышнотелой женщине, открывшей для себя секс на пороге сорокалетия. Каждую ночь в бигуди она ожидала мистера Ордза, чтобы тот пришел и раскрыл ее тайны, а она, по ее словам, могла бы потерять над собой контроль и явить миру настоящее «я». Мистер Ордз уже несколько раз имел возможность познакомиться с ее настоящим «я», и сейчас старательно избегал новых открытий.

На сцену вышли четыре танцора, которые окружили певицу и, прищелкивая пальцами, затянули припев: «Ну, разве она не милашка?» В финале номера они не слишком ловко водрузили Конни на плечи.

— Разве она не сногсшибательна? — спросил церемониймейстер, подвинув вперед свой стул. Декораций в студии почти не было — только голая стена, вдоль которой было поставлено несколько стульев — обстановка в стиле «интеллектуального» разговорного шоу.

— Я бы тоже хотел сшибить тебя с ног. А потом стукнуть по башке чем-нибудь тяжелым, — сказал церемониймейстер, — но не могу этого сделать. Поэтому придется разделаться с тобой другим способом.

Мистер Ордз хмыкнул. Это был смех, долженствующий выражать удивление с некоторой долей шока. Кроме того, мистер Ордз таким образом прочищал носовые ходы.

— Ну, так вот, — продолжил церемониймейстер, — с помощью Конни я поймал тебя на крючок, хотя и без нее мог бы привлечь твое внимание, раз уж ты включил телевизор. А сейчас слушай меня внимательно. Мне отпущена ровно неделя на то, чтобы убить тебя. Иначе я не получу своего спонсора.