Садовые чары

– Единственный раз нам удалось более-менее близко подобраться к фотографиям, когда Бэй сказала яблоне, что хочет посмотреть, как выглядела ее бабушка, – пояснила Сидни Эванель. – Она опустила ветку, чтобы показать снимок Бэй, но тут же вскинула ее, когда мы попытались схватить фотографию.

Сидни обернулась к дочери, и та поспешила закрыть глаза. После того вечера ей удавалось услышать что-нибудь интересное только тогда, когда никто не подозревал, что она слушает.

– Тихо, не будем ее будить.

– Я вижу, она носит мою брошку, – с нежностью в голосе проговорила Эванель.

– Носит не снимая.

Бэй хотела потрогать брошь, как делала всегда, когда волновалась, но вовремя вспомнила, что все на нее смотрят.

– Что привело тебя сюда, Эванель? – спросила Клер. – Я думала, сегодня вы с Фредом обедаете у Стива.

Бэй приоткрыла один глаз. Теперь все трое стояли к ней спиной.

– Мы и обедаем. Мне уже не терпится. Стив снова собрался приготовить что-то экзотическое. Я тут сказала Фреду, как ему повезло, что в него влюбился преподаватель кулинарии, так он на меня посмотрел с таким видом, будто я сообщила ему, что у него в волосах пчелы.

– Он все еще считает, что должен встречаться со Стивом из-за мангорезки?

– О, уже получше. В последнее время можно подумать, что это я встречаюсь со Стивом. Фред таскает меня с собой повсюду, куда бы они ни пошли. Он отлично проводит время. Он счастлив, просто пока не хочет признаться себе в этом. Но рано или поздно он все-таки это поймет. Я не собираюсь говорить ему, что делать. Стив предоставляет командовать парадом Фреду, что ему и нужно. А я тем временем наслаждаюсь экзотическими блюдами. На прошлой неделе я в первый раз ела улиток! Вот это я понимаю. – Пожилая дама залилась квохчущим смехом. – Люблю геев. Они такие забавные.

– Я рада, что ты весело проводишь время, Эванель, – сказала Клер.

– Фред ждет меня в машине, но я хотела заехать к вам, чтобы дать вам вот это.

Бэй не разглядела, что это было такое, заметила только, как Эванель вытащила из своей сумки что-то, завернутое в белую бумагу.

– Семена перекати-поля? – удивилась Сидни. – Для кого они?

– Для вас обеих. Я должна была отдать их вам обеим. Фред завез меня за ними в цветочный магазин у рынка. Кстати, на рынке я видела Генри. Он покупал яблоки. Выглядит он совсем здоровым. Сказал, что плечо у него заживает неплохо и скоро он будет как новенький.

– Да, он считает, что это из-за яблок. – Сидни с улыбкой покачала головой. – С того самого вечера он поедает яблоки как одержимый.

– Чего не скажешь о Тайлере, – заметила Клер. – Он теперь на пушечный выстрел к яблоне не подходит. Никак не может прийти в себя. Говорит, что, наверное, это единственный полицейский рапорт в истории, в котором утверждается, что яблоня прогнала подозреваемого и никто не нашел в этом ничего необычного.

Все взрослые очень старались скрыть подробности того, что произошло с Дэвидом после того, как он сбежал из сада, от Бэй, но она пряталась за дверьми и прижималась ухом к электрическим розеткам, чтобы послушать, когда они говорили об этом. Ее отца арестовали на подъезде к городу Лексингтон, в штате Кентукки. Спасаясь от полицейской погони, он всмятку разбил свой внедорожник. Когда его, целого и невредимого, вытащили из искореженной машины, он умолял не сажать его за решетку. Твердил, что его нельзя сажать в тюрьму. Он не может. Пусть лучше его убьют на месте. В ту же ночь он пытался повеситься в окружной тюрьме. В заключении с ним должно было случиться что-то очень плохое, и он знал об этом. Должно быть, именно это он увидел, когда съел яблоко, потому-то и сбежал, потому-то и не хотел, чтобы его поймали.

Когда Бэй думала о нем, ей становилось грустно. У ее отца никогда не было своего места. Трудно не жалеть человека, чье существование не имело самостоятельной ценности. Он был сыном безвестных родителей, которые умерли много лет назад, и другом множества людей, которые дружили с ним только из страха. Похоже, все его предназначение заключалось в том, чтобы войти в жизнь ее матери и подтолкнуть ее вернуться домой.

За это, решила Бэй, она должна быть ему благодарна.

А вот сможет ли она когда-нибудь простить его за все остальное, она пока не знала и надеялась, что забудет его раньше, чем выяснит это.